Таганский перекресток - Вадим Панов

Такая вот философия.

Поверьте, еще до того, как Артур ответил на мой вопрос, я знал, что именно он скажет. К тому моменту я уже достаточно разобрался в охотнике, чтобы понять ход его мыслей. Но мне было важно услышать это от него.

Я услышал и замолчал.

Телохранители продолжали держать меня за руки. Артур, обращаясь к светящемуся наконечнику, шептал какие-то заклинания. Темный двор оставался пустынен и тих.

Все терпеливо ждали, когда Сурн убьет мою Динку.

А потом скрипнула подъездная дверь, и она вышла из дома.

* * *

— Динка!

Я машинально дернулся, попытался вырваться, но куда там! Меня прижали лицом к джипу.

— Это она? — спросил Артур.

— Да, — прохрипел я.

— Почему она вышла?

— Не знаю. Может, устала сидеть и бояться?

— Или он ее позвал…

Артур огляделся, нехорошо улыбнулся, взял копье в обе руки и тихо велел:

— Оставаться здесь.

А сам направился к Динке. Осторожно и очень мягко, готовый в любой момент отбить или нанести удар. Направился походкой умелого охотника. Направился без страха и сомнений.

Он был почти неразличим в темноте, но светящийся наконечник отчетливо указывал нам его путь. И выдавал Артура Сурну.

Впрочем, тварь с самого начала знала, где ее враг.

Сурн вышел из тела Динки за мгновение до того, как наконечник прикоснулся к девушке. Черное, гораздо чернее осенней тьмы облако на мгновение окутало голову Артура и тут же отпрянуло, потянулось к неосвещенной части двора, скрылось.

Секунду они продолжали стоять: Артур и Динка. А потом упали. Сначала она. Затем он. Рухнули как подкошенные.

В тот же миг я почувствовал, что свободен. Но обрадоваться не успел: накатило знакомое ощущение непроглядной тоски.

— Глупый охотник, — хихикнул Вурц. — Молодой и глупый. Думал, Сурна завалить легко. Наивный.

Он вытер кинжалы, которыми заколол телохранителей, о мою одежду, прищурился и пробурчал:

— Сурн сказал, ты можешь жить.

— За что такая милость?

— Сурн не режет больше овец, чем ему надо.

Вот и вся история о Дикой Стае.

О звере по имени Сурн, о звере по имени Вурц, о звере по имени Артур и о несчастливой девчонке, что так некстати оказалась между ними. О моей Динке.

Странная все-таки штука — Судьба. Никогда не таешь, куда заведут тебя звезды и какая тварь, прячущаяся до поры в темном углу, заинтересуется тобой.

А напоследок я поведаю о том, что побудило меня рассказать вам эту историю.

Случилось так, что через несколько месяцев после смерти Артура и Динки дела привели меня в Париж. В город-легенду, в город-сказку. Разумеется, я использовал любую возможность, чтобы посетить знаменитые достопримечательности. Я поднимался на Эйфелеву башню и побывал в Доме инвалидов, я просиживал в кафешках на Монмартре и гулял по Булонскому лесу, сходил в оперу и в «Мулен Руж», глазел на арку и собор. Предпоследний же перед отъездом день я посвятил Лувру и там, в одном из дальних залов, я наткнулся на НЕЕ.

На коллекцию овальных золотых медальонов.

Вот охотник с луком, а вот — со связкой дротиков. Вот человек, на руке которого сидит сокол, а вот — в окружении своры собак. Вот мужчина на лошади, и вот другой, с сетью и кинжалом. И снизу каждую фигурку обрамляла фраза: «Facta sunt potentiora verbis», а сверху виднелись следы стершегося символа.

Золотые медальоны лежали за стеклом.

Они казались могильными плитами.

— Не может быть!!

— Что случилось?

— Дерьмо!

— Не ори! Люди смотрят!

— Люди в той же заднице, что и мы!

Яростные вопли доносились от деревянной, немного покосившейся и требующей покраски кассы причала. На ее стене висело расписание движения катеров — два листа бумаги под грязным стеклом. Слева — катера вверх по Оке, справа — вниз. Мелким шрифтом набраны расположенные на реке села и деревни, а крупным строго добавлено, что «высадка пассажиров осуществляется только на оборудованных причалах». Впрочем, грозный пункт никого не смущал: приезжающие на Оку рыбаки и туристы прекрасно знали, что за небольшое вознаграждение капитан высадит, где попросишь, главное, чтобы глубина позволяла катеру подойти к берегу.

— Да случилось что?

— Расписание смотри!

— Дерьмо!

— А я что сказал?

— Не повезло.

— При чем тут везение?

— Ты опять за свое?

— А ты не видишь, что происходит?!

— Яшка, не ори. Придумаем что-нибудь.

— Что?!

Возмущение мужчин вызвал маленький, вырванный из школьной тетрадки в клеточку листок бумаги. Неровные края, неровные буквы, написанные ярко-красным карандашом. «Изменения в расписании». Очень печальные изменения. Сухой текст, выполненный праздничным цветом, сообщал, что катер отправился вниз по Оке десять минут назад, ровно за шестьсот секунд до прихода московской электрички, а остальные рейсы «по техническим причинам» отменены. Какие именно причины вызвали столь катастрофические последствия, узнать не представлялось возможным: касса закрыта, причал пуст.

Несколько женщин с той же электрички подошли к причалу одновременно с мужчинами. Они тоже выразили возмущение, правда, потише и после короткого совещания двинулись по змеящейся вдоль берега тропинке. С их уходом на причале остались лишь серая дворняга, спящая в тени кассы, да две компании: студенческая — три парня и три девушки — и четверо мужиков постарше, посолиднее, судя по снаряжению — рыбаки. Верховодил у них самый высокий — черноволосый Яша, может, конечно, умный и авторитетный, но необычайно шумный.

— Дерьмо!

— Сколько можно ругаться?

— Гера, ты сам не видишь, что происходит?

— Что?

— Этот катер привязан к электричке, понимаешь? Расписание так составлено: приходит московская электричка и через десять минут уходит катер. Все довольны. Если бы они просто отменили рейсы, я бы не возмущался, но зачем отправлять катер ПЕРЕД электричкой?

— Зачем? — Герман непонимающе уставился на приятеля.

— Август, — коротко бросил еще один мужик. — Мы знали, что будет нелегко.