Выбор офицера - Алексей Гришин

Поэтому я привел ее в ближайший трактир, где снял комнату и заказал в номер обед. Кроме того, поручил служанке срочно принести бадью для купания, мыло и новые детские пеленки.

Сам вымыл и перепеленал сына, благо опыт был, а затем, после того как Марта его покормила и уложила спать, пригласил ее к уже накрытому столу. Но разговор начал только после того, как она поела и выпила сильно разбавленного вина. Я посмотрел ей в глаза и начал.

— Марта, ты можешь меня выслушать спокойно?

— Да, благородный господин, — голос еще робкий, но, по крайней мере, не дрожит, уже хорошо.

— Давай знакомиться заново. Я барон Жан-Огюст де Безье, курсант Военной академии Бретони.

Ну вот, только женщина стала успокаиваться, и пожалуйста. Побледнела, глаза расширились, рот открылся — только что в обморок не падает. Ну что ты будешь делать!

— Марта, Марта, успокойся. Это я, Жан. Для тебя я тот же самый Жан. Это же мой сын, правильно?

— Да, благородный господин, но я никому не скажу, не бойтесь. Не надо нас убивать, пожалуйста.

Господи, ну какая же сволочь ее так запугала? Ведь бой-баба, таким ни кони на скаку, ни горящие избы не страшны. Ну как ее в чувство привести? И напоить нельзя — на ребенке скажется.

— Ты меня вообще понимаешь?

— Да, благородный господин.

— Я не собираюсь никого убивать, я хочу, чтобы ты и мой сын были счастливы. И прекрати называть меня благородным господином. Это понятно?

— Да, господин барон.

— В прошлом году, когда мы познакомились, я выполнял просьбу одного вельможи. Ни сути просьбы, ни имени вельможи тебе знать не обязательно, но, в любом случае, я никогда не брошу своего ребенка. Куда ты тогда исчезла? Я весь город обегал, но найти не смог. И как тебя занесло в эту грязь?

— Когда мы вернулись, я уже знала, что беременна. Не спрашивайте откуда — я и сама не понимала, но знала абсолютно точно, — конечно, знала. Женщины-маги сами колдовать не могут, но магия у них есть — наверняка она и подсказала.

— Ну знала, а мне почему не сказала?

— Испугалась, господин барон. Ты… ой, простите, Вы такой молодой, красивый, зачем Вам ребенок от такой, как я? Нет, такая, как я, должна благодарить Бога уже за то, что он дал ей ребенка. Я так мечтала о нем. Я ушла молиться в монастырь Святой Урсулы. Не монашенкой, нет. Добрые сестры дали мне возможность жить и молиться. Еще я помогала им, работала на кухне. Я научилась очень хорошо готовить, им нравилась, мою еду все хвалили.

— Это хорошо, но потом что случилось?

— А после рождения у меня заболели грудки, и я не могла кормить. Пришлось платить врачу и кормилице, на это ушли все деньги. Пришлось занять еще, и я не смогла расплатиться. А потом ростовщик сказал, что теперь я буду отдавать долг мадам Берте, а та велела мне убираться у нее в доме и готовить еду.

— И сколько же ты должна?

— По долгу ростовщику — пятьдесят либр. С процентами это шестьдесят либр, — черт возьми, это же меньше той суммы, что я не смог ей передать! Ее доля из того, что я не заплатил в лигу, — как раз шестьдесят пять либр. — А мадам Берта мне платила пятнадцать су в день и из них десять вычитала за жилье. И на долг проценты считала.

Все ясно. Молодая мама попала в вечную кабалу на пустом месте. С грудным младенцем, да с ее внешностью, сама она вырваться не смогла бы никогда.

— Марта, послушай, во-первых, у тебя есть деньги. Свои. Сто либр (ну приврал, увеличил сумму), я не смог тебе передать, это то, что нам дополнительно заплатил мэтр Фурнье. Ты никому и ничего не должна, все свои долги ты погасишь из собственных, тобою заработанных средств. — Было очень важно, чтобы она почувствовала себя не содержанкой и нищенкой, а человеком, который способен сам отвечать по своим обязательствам.

Разумеется, я смог бы тупо взять ее на содержание, только кому бы от этого было хорошо? Ребенку, знающему, что его мать приживалка? Ей, отказавшейся от самой себя и постоянно заискивающей, чтобы выклянчить очередной кусок? Нет, для этого я слишком ее уважал.

— Во-вторых, это, — я указал на мальчика, — мой сын. Сегодня же мы все оформим официально. Ты умная женщина, ты понимаешь, что жениться я на тебе не смогу. — Марта утвердительно кивнула, но уже не заискивающе. У нее распрямилась спина, расправились плечи. К ней явно возвращалось чувство собственного достоинства.

— Но мы, я в этом убежден, можем вместе зарабатывать деньги. Как — оговорим потом, когда я вернусь. Пока что я, как дворянин и барон, просто обязан сделать тебе подарок в благодарность за рождение сына. Это традиция и отказы не принимаются. Понятно?

— Да, — нарочито кротким голосом ответила Марта. Господи, да у нее в глазах улыбка!

— Я оплатил тебе восстановление лица, — надо понимать, что для обычного человека не было принципиальной разницы — оплатить эту операцию или купить королевский дворец. И то, и другое недоступно. Только представьте — полторы тысячи экю — это более пяти килограммов золота. Если бы не щедрость барона де Безье и графа Амьенского, я бы за всю жизнь такой суммы мог не накопить. Поэтому для описания чувств Марты я просто не нахожу слов. Детская сказка, спустившаяся в этот не самый лучший из миров, Божье чудо, посланное несчастной как плата за муки и крепость в вере? А может, так и было, а я лишь жалкий инструмент провидения? Хорошо бы. Значит, мы не забыты в нашей суете и грязи, значит, счастье возможно, а беды — лишь испытания, посылаемые свыше.

Затем мы пошли в церковь. Предварительно я выяснил у Марты — прошел ли Жан обряд приобщения. Здесь он прямо соответствует христианскому обряду крещения и только после него ребенок становится полноправным гражданином Галлии, там же ему дается одно или, по желанию родителей, несколько имен. Как правило, одно дает отец, а второе — мать. В быту мальчиков называют по первому имени, девочек — по второму.

Если приобщается ребенок, его приносят в церковь родители, и кто на церемонии назвался отцом — тот и отец, оспорить это уже невозможно. А рожден ребенок в браке или нет — уже вопрос гражданского права, имеющий значение только при вступлении в наследство. В моем случае, для приобретения наследственных прав на долю в имуществе, принадлежащем сейчас владетельному барону де Безье, надо получить его официальное согласие. А я, по известным причинам, даже поднимать этот вопрос не собирался.

Поэтому в церкви мой сын получил сразу Божье покровительство, гражданские права, баронский титул и первое имя — Леон, в честь моего отца. После окончания церемонии я отвел Марту к дому Транкавеля.

— Марта, иди в этот дом, на воротах представишься, тебя ждут. Как только решу вопрос в комендатуре, пришлю тебе письмо с указанием, кому и как передать деньги для расчета по долгам. Жди здесь моего возвращения, с хозяином я договорился. Если не вернусь — война все-таки, переезжай с Леоном в Безье, это на побережье Окситании. Денег на дорогу хватит, а там у тебя будет и работа, и достойная жизнь. Отцу все необходимое я напишу. Все, до встречи.