Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - Гарольд С. Дойч

Вайцзеккер, который был рад получить любой сигнал о возможности продолжения контактов, немедленно откликнулся на достигнутую договоренность и продемонстрировал готовность сделать все возможное, чтобы она была успешно реализована. Не успел Кордт вернуться из Лондона в Берлин, как сразу же был направлен на работу в посольство Германии в Берне. Братья Кордт даже разработали своего рода шифр для обмена информацией о происходящем, который может показаться несерьезным с учетом конечного результата всего этого[101].

Хотя открытка со штемпелем швейцарского города Интерлейкен была отправлена немедленно и Конвелл Эванс прибыл в Швейцарию, где Кордт и его супруга были готовы его встретить, эта встреча все же не состоялась. В течение выходных две недели подряд супруга Кордта прогуливалась по знаменитому швейцарскому курорту, пытаясь максимально, насколько это было возможно, привлечь к себе внимание, однако это не дало никакого результата.

С 2 по 8 октября Кордт находился в Берлине, где общался с Остером и другими представителями оппозиции, которые активно убеждали его в необходимости предпринять все усилия для поддержания и развития того небольшого и слабого канала связи с официальным Лондоном через Ванситтарта, который практически оставался единственным. Вайцзеккер поручил Кордту вновь постараться войти в контакт с Ванситтартом и дать ему понять, что «восстановление» Польши может быть осуществлено лишь тем германским правительством, которое придет к власти после Гитлера[102].

После того как была отправлена вторая почтовая открытка, Тео Кордт и Конвелл Эванс встретились. Они провели три встречи – 25, 27 и 29 октября 1939 года в Лозанне. Согласно свидетельству Тео Кордта во время Нюрнбергского процесса, Конвелл привез с собой послание, переданное Ванситтартом «от имени премьер–министра Чемберлена и лорда Галифакса», которое практически полностью было посвящено изложению тезиса о том, что захват и «четвертый раздел» Польши сделали невозможным и немыслимым заключение мира с Гитлером и его сообщниками. Германская оппозиция должна создать правительство, с которым можно вести переговоры на основе доверия. В этой связи Кордт заверил Конвелла Эванса, что подготовка переворота продолжается и что он, скорее всего, произойдет в ноябре 1939 года. Это заявление было почти наверняка основано на той информации, которую Кордт получил от Остера в начале ноября. Кордт исходил из того, что именно такого рода заявление от оппозиции ожидает английское правительство. Устное сообщение, а также и письменное, которые Конвелл Эванс передал своему немецкому другу, были расценены оппозицией как заверения со стороны официального Лондона в том, что союзники не будут использовать период внутренней политической нестабильности в Германии в связи с переворотом для неожиданного военного удара по Германии.

Документ, переданный Конвеллом Эвансом, представлявший собой лист бумаги, содержавший торопливо написанный рукой Эванса текст, был доставлен супругой Кордта в Берлин 30 октября 1939 года, что известно совершенно точно, и передан ее двоюродному брату. Десять лет спустя Эрих Кордт счел нужным включить подлинник (факсимиле) этого документа в качестве приложения в свою книгу и его отпечатанный вариант. Вот как выглядел этот документ в напечатанном виде:

«Наша политика не состоит в том, чтобы не дать занять справедливое и достойное место в Европе Германии, которая будет жить в мире и доверии с другими странами. Наоборот, мы считаем, что невозможно преодолеть и разрешить стоящие перед миром невзгоды, если не учитывать справедливые нужды и чаяния всех стран, поэтому при выработке любого мирного урегулирования Н.Ч. (Невиль Чемберлен) будет исходить из того, что только такое урегулирование позволит с надеждой смотреть в будущее, которое будет достигнуто на основе переговоров и согласия.

Исходя из этого мы вступили в войну не для того, чтобы отомстить, а просто для защиты свободы.

Мы не добиваемся для себя каких–то материальных выгод и преимуществ; у нас нет желания сделать что–либо, ущемляющее и наносящее ущерб чувству самоуважения немецкого народа. Мы стремимся не к победе, а скорее к тому, чтобы заложить основы более совершенной системы международных отношений, в которой войны перестали бы являться неизбежным уделом каждого поколения. Я убежден, что все народы Европы, включая народ Германии, страстно жаждут мира, мира, который позволит им обустраивать свою жизнь без страха и отдать всю свою энергию и способности на развитие своей культуры, на то, чтобы воплощать в жизнь свои идеалы и улучшать свое национальное благосостояние».

В правом верхнем углу оригинала было написано крупным почерком «12 окт.», хотя эта дата не приведена в напечатанном в книге Кордта варианте документа. Эта дата была, судя по всему, поставлена после написания основного текста; она написана и обведена полукругом другой ручкой, другими чернилами и другим почерком по сравнению с основным текстом.

Без всякого сомнения, это послание произвело на Эриха Кордта очень сильное впечатление. В тот же день, 30 октября 1939 года, получив это послание, он поспешил к Остеру, чтобы сообщить то, что он считал хорошими новостями, причем именно так все и было Остером воспринято. О том, насколько серьезно Остер отнесся к «посланию Чемберлена», говорит тот факт, что он попросил Кордта лично рассказать обо всем Беку вечером следующего дня, а сам немедленно отправился к тому, чтобы предварительно все обсудить. Для того времени было весьма необычным, чтобы участники заговора лично встречались с Беком; как правило, связь с ним поддерживалась через Остера или Гроскурта.

Приветствуя Кордта, первое, что сказал Бек, было следующее: «Остер сказал мне, что у вас хорошие новости от англичан. Теперь дело должно сдвинуться». Дипломат показал полученную из Лондона бумагу и передал на словах то, что сообщил Конвелл Эванс. «Мы на пороге важнейшего решения», – сказал Бек. «Само собой разумеется, наша армия должна быть сохранена, поскольку, если мы будем слабы, нам придется столкнуться с опасностью с Востока (со стороны Советов)». На вопрос Кордта, какова вероятность начала германского наступления на Западе, Бек ответил: «Похоже, оно застопорилось. Я не могу сказать, где именно оно застряло, но мой сорокалетний опыт в вооруженных силах говорит мне, что это именно так». Узнав, что командир корпуса швейцарских вооруженных сил высказал Вайцзеккеру такое же мнение, Бек добавил: «Я уверен в этом. Я сообщил этим господам (руководителям ОКХ), что, если понадобится, я всегда в их распоряжении. Но действовать необходимо быстро. Если нейтралитет какой–либо страны будет еще раз нами нарушен, то никто более не захочет отказываться от «мира мести», как сказано в вашем документе. Но что я могу сделать, кроме того, как дать совет или предупредить?» Перед уходом Остер сказал Кордту: «Срок наступления намечен между 12 и 14 ноября. Переворот должен быть осуществлен в течение 10 дней, иначе будет слишком поздно. Только бы генералы опять не пошли на попятную, ссылаясь на присягу, которую они принесли лично Гитлеру».