Это гиблое место - Александра Кристо

Уэсли выдохнул.

Они ждали полчаса, пока Карам попрощается с матерью и друзьями. Уэсли считал, что это слишком долго, учитывая, что Арджун пытался убить ее. Пусть даже причиной тому стало зелье – по мнению Уэсли, это не обеспечивало приятного прощания.

Смотрящий выпрямился и раскинул руки, чувствуя, как от нетерпения у него буквально сводит все мышцы. Затем неспешной походкой двинулся по крыше поезда.

Фокусники в задних вагонах смеялись и перебрасывались мешочками с магией, дымя сигаретами. Время от времени они поглядывали на пассажиров передних вагонов – опытных смертоносных преступников. Те молча ждали, почти не моргая; вертели в руках ножи или со зловещими ухмылками поглаживали кукол вуду.

И еще Фальк – он держался в стороне от остальных, почти незаметно, и нашептывал что-то дельгу, которого держал на сгибе руки. Все в нем раздражало Уэсли. Быть стукачом – это одно дело. Однако вообще не иметь верности – совсем другое. За человеком, которого можно подкупить такой незначительной суммой денег, следовало присматривать внимательно.

– Я отдам тебе огненный талисман за заклинание, которое препятствует кому-либо быть идиотом, – сказала Тавия. Уэсли повернулся и увидел: она карабкается по лесенке на крышу поезда. Когда он сел, девушка устроилась рядом. Волосы коснулись ее подбородка. Тавия качнула висящими на поясе кошельками с заклинаниями.

– Ты только скажи, какой тебе отдать, – сказала она.

– Другие фокусники тебе совсем надоели? – поинтересовался Уэсли.

– Они без конца задают вопросы и бегают за мной, словно щенки. Как будто в твое отсутствие им кажется, что я должна знать все ответы.

– Ты моя лучшая фокусница, – пояснил Уэсли. – Они смотрят на тебя снизу вверх. Это комплимент, так что попробуй хотя бы притвориться, будто ты не ненавидишь их.

– Да, да. – Тавия достала один из своих ножей и воткнула его в крышу между ними. – Но если я скину с поезда одного-двух, как только мы тронемся, это же не сильно уменьшит наши шансы победить Главу?

Уэсли улыбнулся, хотя знал: Тавия говорит не всерьез. У нее было обыкновение сначала сулить всем ужасные кары, а потом становиться жуткой моралисткой.

– Потерпи, – посоветовал он. – Когда мы свергнем Эшвуда и вернемся в спасенный Крейдже, тебе больше никогда не придется разговаривать с кем-либо из них.

– Вот только когда мы победим человека, владеющего моим жизненным долгом, это все потеряет смысл, – отозвалась Тавия. – Когда все закончится, я распрощаюсь с Крейдже и уеду куда-нибудь далеко, очень далеко.

В голосе девушки прозвучала нотка грусти. Она заставила Уэсли на некоторое время замолчать. Обычно разговоры об отъезде приводили Тавию в приподнятое настроение. Менее всего – не считая жизненного долга – она желала быть связанной отношениями с кем бы то ни было. Уэсли понял, что каким-то образом стал для нее якорем, хотя и не понимал, когда это могло случиться.

– Являлся ли Крейдже когда-либо домом для тебя? – спросил он, не успев как следует обдумать свои слова. – Или ты всегда грезила об отъезде?

Тавия покусала нижнюю губу. Девушка делала так всегда, когда долго и напряженно размышляла над чем-нибудь, словно боль от укуса, ритмично возникавшая и исчезавшая, могла подсказать ей ответ. Так Уэсли постоянно трогал шрамы, испещрявшие половину тела, будучи уверен: отголосок прошлой боли заставит его сосредоточиться на настоящем.

– Не знаю, – ответила Тавия искренне и почти угрюмо.

– Не знаешь?

Тавия произнесла, пожав плечами:

– У грез есть кое-что общее со снами – они приходят по ночам.

– А потом исчезают, – дополнил Уэсли. Тавия бросила на него странный взгляд.

– Моя мама всегда говорила, что следует прислушиваться к тем, которые остаются с тобой и требуют, чтобы ты за ними последовала.

– Звучит как-то банально.

– Предполагалось, что это вроде как утешает. Так и поступают родители, Уэсли. Они придумывают красивые слова и истории, чтобы нам самим не пришлось додумываться или выискивать где-то еще. В какой-то момент ты начинаешь верить этим словам, тебе становится лучше.

Уэсли поерзал и отвернулся.

Он был рад, что у Тавии остались подобные воспоминания. Банальности и притчи, которые утешали ее, когда мир вокруг становился слишком мрачным. Юноша был рад, что она запомнила добрый материнский голос и даже сейчас старалась держаться за эти воспоминания.

Но Уэсли никогда не мог сделать то же самое. Единственная мудрость, которой научил его отец: никогда не создавай себе больше одного врага разом. Иначе тебе придется повернуться к кому-то из них спиной, присматривая за остальными.

По правде говоря, Уэсли почти не помнил своего отца – прежняя жизнь казалась ему настолько чужой, что парень не озаботился сохранить из нее хоть что-то. Однако подобные предупреждения ему запомнились. Если что-то и любил его отец – а Уэсли он не любил точно, – так это изрекать предостережения.

Уэсли попытался стряхнуть с себя это ощущение, но Тавия не сводила с него взгляда. Под этим взглядом странное чувство усиливалось, доходя едва ли не до тоски. Фокусница сидела рядом и целеустремленно молчала – как будто задала ему вопрос и знала, что парень не ответит, но на всякий случай хотела оставаться здесь.

Уэсли вытащил из крыши нож Тавии и со вздохом протянул обратно ей.

– Воло и не подозревает, что его ждет, – изрек он.

– А почему ты думаешь, что я отправлюсь туда после отъезда из Крейдже?

– Это все, о чем ты говорила, когда мы были детьми.

Тавия задумчиво улыбнулась:

– Ты запомнил.

По правде говоря, Уэсли помнил все, что кто-либо когда-либо говорил ему. Однако особенно хорошо смотрящий помнил все, что касалось Тавии. Если кого-то впускаешь в душу, выдворить его оттуда уже никак не получится.

Он знал, что должен оставить это в прошлом. Только вот Уэсли уже избавился от своего прежнего «я» до такой степени, что хотел сохранить хотя бы это. Когда Тавия покинет Крейдже, все будет кончено. Уэсли больше никогда ее не увидит. Рано или поздно они забудут друг друга – девушка, вероятно, раньше, а он позже.

Уэсли станет Главой, а Тавия – странницей. Быть может – так же, как это случилось с его родными, – в один прекрасный день они встретятся на улице и пройдут мимо, не узнав друг друга.

Уэсли понимал: им не суждено стать чем-то большим, нежели временные союзники, которые остаются рядом лишь до тех пор, пока судьба не даст Тавии возможность отправиться куда-то еще.

Но сейчас Уэсли хотел помнить все – до тех пор, пока может.

– Ты когда-нибудь вспоминала о том, как несколько лет назад мы удирали от миростражников? – спросил он. – Мы тогда еще оказались заперты в том тупике у моста.

Тавия фыркнула: