Узнай меня, любимая - Татьяна Луковская

- Янина, помни, я люблю тебя, никогда не сомневайся в этом. Слышишь? Не сомневайся никогда! – выкрикнул моему отражению Яромир.

- Я не буду сомневаться, Яречек, обещаю, – в глубине зеркала появились искры белого света, такие крохотные светлячки, они смешно закружились, сталкиваясь друг с другом, словно шаловливые дети. – Яромир, смотри, что это? – указала я пальцем на собирающийся в клубок белый свет, растерянно повернула голову – в противоположном зеркале была только чернота. – Ярек, ты это видишь?

Вместо ответа Яромир обнял меня и прильнул к губам теплым нежным поцелуем, и в том поцелуе уже не было ни боли, ни горечи, он был легок, невесом… нет я его не чувствую, я ничего не чувствую, только пустоту. Я удаляюсь, меня затягивает в слепящий свет отражения!!!

- Ярек!!!

А где-то там, за краем рамы Яромир целовал Янину… Меня?! Я вижу себя со стороны, я там или… где? Ослепительный свет обволакивает сознание и обрывает мысли…

- Она без сознания! Скорую, вызывайте скорую! Девушка, вы меня слышите? Ну, же, очнитесь!

- Яна! Яночка, миленькая, ты меня слышишь?!!

Я медленно открываю глаза. Все кружится: большая люстра, белый потолок, красные шторы, незнакомые лица – старушка, девушка, еще одна девушка, еще одна старушка, Яромир. Яромир?!! Бледный, испуганный, что-то мне говорит. Напрягаю слух.

- Яна, очнулась?! Как же ты меня напугала! Где болит? – он участливо взял меня за руку, целуя кончики пальцев.

Что происходит? Где я? Приподнялась и оглянулась. Я лежала на коленях у Ярека в незнакомой богато убранной комнате, белоснежная роскошь кидается в глаза, а вокруг какие-то незнакомые лица, и одеты эти люди странно, даже неприлично. Вон у этих девиц такие коротенькие платьица… да и мое не лучше, пытаюсь натянуть подол пониже, снова перевожу взгляд на испуганное лицо Ярека.

- Яромир, где мы?

- Ярослав, – исправляет он, со смущенной улыбкой, – мы в музее, Яна, в Несвиже, и ты упала в обморок.  

Ярослав? Почему Ярослав?! Яркая вспышка сознания: мама, папа, Женя, Катюшка!!! Я ошалело хлопаю глазами. А это не мой Яромир, мой любящий муж остался там, за зеркалом, а это обманщик Ярослав. Я трогаю живот и ощущаю пустоту, ребенка нет, разглядываю палец. Где рубин? На глаза наворачиваются слезы.

- Яна, тебе больно? – участливо спрашивает этот, другой.

- Нет. Все в порядке, – я резко поднимаюсь на ноги. – Со мной все в порядке.

- Надо вывести ее во двор, ей нужен свежий воздух, – сочувственно произносит одна из старушек.

Ярослав тянет ко мне руки.

-  Я сама, – отталкиваю его.

- Так скорую вызывать? – помахала девушка смартфоном.

- Не надо скорой, мне лучше, – и как в мареве тумана я поплыла к двери.

- Сама да сама, – буркнул Ярослав и упрямо взял меня под руку.

Вырываться уже не было сил, меня действительно пошатывало. Старушка права, мне очень нужен свежий воздух.

На автопилоте я забрала куртку и сумочку из гардероба, Ярик тоже торопливо накинул куртку и снова подхватил меня под руку.

Широкий двор, всегда заполненный многочисленными туристами, как по волшебству оказался пуст. Ветер перекатывал кем-то оброненный билет. «Мечется бестолково, как я», – пронеслось в голове. Я глубоко вдохнула теплый майский ветер, головокружение прекратилось. Мысли стали проясняться.

- Ян, ты как? – участливо спросил Ярослав, продолжая удерживать меня за локоть.

- Все хорошо, – процедила я сквозь зубы, вырывая руку. – Можешь идти, мне помощь больше не нужна.

- А мне нужна, – упрямо опять схватил он меня за руку, – я позвонил ей еще в поезде и сказал, что все кончено. Тебе вообще не нужно было знать всю эту грязь, да влез сердобольный Васильев.

- Любовь – это грязь? – расширила я глаза, а потом опять вырвалась и почти бегом побежала через площадь, и чуть не налетела на каменный колодец, возвышавшийся посередине замкового двора.

- Ты меня выслушаешь или нет?!! Что за детский сад?!! – догнал меня злой Ярослав. – Она появилась осенью, три года назад. Как бы случайно столкнулась со мной на пороге телецентра, я понимал, что она меня караулила, но из вежливости подыграл – случайно так случайно. Мне было все равно. Она начала трещать, что перевелась в Краснодарский университет, что теперь будет жить у нас в городе. Я слушал в полуха… И я спросил, не знает ли она что-нибудь о тебе, а она с милой улыбочкой заявила, что у тебя все отлично, и показала фотку, где ты стояла с парнем, таким высоким брюнетом в очочках с золотой оправой.

- С парнем в очках?

С кем я могла фоткаться?

- А она – это Лиля?

- Да, – Ярослав достал из кармана уродливые очки и переломил их пополам.

- Что ты делаешь? Ты же ничего не будешь видеть.

- Тебя я вижу хорошо, – буркнул он, – пойдем, я выброшу в урну.

Мы вышли за ворота и побрели по парку. У воды на зеленой лужайке Ярослав кинул на траву куртку, и мы плюхнулись на нее, разглядывая маковки и крышу замка. Как не похож этот ухоженный барочный гигант на мрачный, подернутый пороховой гарью, серый замок Ковальских.

- Парень в очках, – я крутнула барабан фотогалереи. – Он? – показала Ярику фотку.

- Он, – сразу мрачно согласился Ярослав.

- Это зять, Игорь, муж моей сестры, – укоризненно покачала я головой. – Вот где Лилька могла взять фотку, я ничего не выкладывала? Но этим грешит Женька, на ее страничке целые альбомы… и, кажется, свободный доступ.

- Она написала мне то письмо из поезда, теперь я в этом уверен, а я, дурак поверил, развела на пальцах, – Ярослав упорно не называл Лилю по имени, только некая «она».

- У меня пароль на телефоне.

- У нее хорошая память. Когда она мне помогала, я ей рассказывал, что и куда подключить, а на следующий день, она это делала сама, без подсказки. Подсмотреть через плечо, что ты там вводишь – проще простого. Она в красках рассказывала, как ты счастлива, какой у тебя замечательный парень, как вы прекрасно смотритесь. Она внушала мне, что я лишний. Предложила просто дружить, мне было все равно. Все как-то стало ненужным. Она везде за мной таскалась. Друзья даже стали думать, что она моя девушка. Потом я заболел, запустил простуду. Она примчалась на квартиру с медом, вареньем, какими-то бабкиными травами, – Ярослав резко замолчал, задумчиво глядя на воду, там, в другом мире, у него тоже иногда был такой взгляд в себя.

- Можешь не продолжать, я и так все поняла. Ты переспал с ней из благодарности, и она у тебя осталась. Мы в ответе за тех, кого приручили. Верно?

- Ну, я не монах. Я думал, что ты тоже… – он осекся.

Я с обидой отвернулась.