Небо и корни мира - Юлия Тулянская

Яромир подъехал ближе, его лицо стало удивленным:

– Это ты?!

Крес придержал коня. Перед ним был вчерашний бородатый ратник.

– Так ты и есть сын погибели?! – вырвалось и у Кресислава.

Теперь они съехались вплотную с обнаженными мечами в руках. У Яромира был тот самый, что подарил ему Крес.

– Стало быть, это ты разбойничаешь, – с упреком сказал Яромир.

«Так вот что за парень, у которого имя, как у моего сына, – думалось ему между тем. – Так это его я вчера вывел к своим!..»

Крес повел плечом:

– А что ты хотел? Война же.

Яромир бросил на него угрюмый взгляд:

– А кто тебя сюда звал воевать? Даргородского венца захотелось? Зачем тебе? Ведь ты только и ждешь, чтобы Обитаемый мир рассыпался в прах и пепел!

Конь плясал под Яромиром, слыша, как всадник сердится. Кресислав позабыл, что они должны драться. Его точно ошпарило кипятком.

– Я не жду!

– Ты жжешь и разрушаешь, лишь бы мне не досталось. Стараешься, чтобы людская беда, чтобы нужда меня за горло взяли? Разорить землю, чтоб те, кто ее защищает, нигде не нашли опоры? Думаешь, не знаю?!

Яромир, у которого одна рука была занята мечом, потряс другой, сжатой в кулак, не выпуская поводьев. Кресислав растерялся. Они съехались драться, они враги, а Яромир упрекает его, как упрекал бы за предательство. «Точно я должен был быть с ним, а бросил его!» – мелькнуло у изумленного Креса.

– Что теперь говорить… – хрипло сказал он, опустив голову. – Поздно. Давай лучше биться с тобой.

Яромир поднял брови:

– За что же ты будешь биться?

Кресислав только что заметил: у него темно-серые глаза, взгляд немного печальный, но горячий и живой.

– Мне не за что, – честно сказал Крес.

Биться за то, чтобы его после смерти взяли к подножию Престола, казалось ему теперь совсем уж подлостью.

– Только что сделаешь, нам с тобой уже не разъехаться, – добавил он.

Обе рати по берегам реки в безмолвном недоумении смотрели, как посреди брода с обнаженными мечами в руках спорят их поединщики.

– Не за что тебе драться, Кресислав. Давай меч в ножны и езжай со мной. Тебе нужен даргородский венец – ну так бери его, будь князем Даргорода и защищай Даргород, чтобы он вечно стоял, – с нажимом проговорил Яромир.

Крес замер, выдохнул:

– Как – венец?

А Яромир уже продолжал, будто рассуждая сам с собой:

– Что ж, на том и война кончится. Истинному князю – венец. Своих вардов отпустишь домой. Хельды пусть тоже идут к себе на Хельдвиг. Ходя с ними бы неплохо договориться, храбрее не сыщешь бойцов… Давай защищать Обитаемый мир, князь Кресислав, не надоело тебе еще его рушить?

Крес потряс головой:

– Что ты говоришь? Я виновен перед тобой и твоими людьми в таких делах, что не смоешь!

– Поворачивай коня, и поедем со мной, – повторил Яромир. – Кто защищает мир – тот и защитник мира. Станешь ты защищать – и ты им будешь.

…Ивор на своем берегу не мог взять в толк, что происходит. Вместо боя Кресислав сперва о чем-то говорил с сыном погибели, потом обернулся назад, помахал своему войску рукой, словно бы говоря: стойте на месте. Богоборец развернул коня, и Кресислав тронул своего, они почти поравнялись и вместе поехали в стан Врага Престола. «Что он делает?! – думал Ивор. – Да разве его угадаешь…»

Плеск реки под ногами коня, солнечные блики… Кресиславу казалось, это готовый оборваться сон. Неужто ему не надо уже умирать и не надо своей рукой наносить тот удар, с которого должен начаться Конец?

Только как же благословенный край у Престола, милость Вседержителя и вечная жизнь?.. Крес окинул взглядом полуденную блестящую реку. Глубоко вдохнул свежий ветер. Мелькнуло: «А вдруг победим?»

Длинный горный хребет, покрытый густым лесом, на языке стьямма звался Альтстриккен – а люди называли его Старые горы. В их глубине спал великий змей Гриборкен – Седая Гора. Порождение гор, он существовал так же вечно и неподвижно, как они сами. Его тепло согревало горы, тянувшиеся от Волчьей степи до холодного моря Хельдвиг, и они поросли лесами, полными дичи.

На самом севере Старых гор в каменных домах и обтесанных под жилище пещерах издавна жили стьямма – великаны. Племя владело несколькими поселениями, но главным считалась деревня Скьоддафьолле. Там стоял дом Тьелвис, нынешнего вождя племени, которая правила своим народом уже сорок с небольшим лет. Рядом в пещере жила и Фьорвит – шаманка.

На совете Тьелвис собрала старших женщин племени и их взрослых дочерей. Пришли и мужчины – к их мнению прислушивались, хотя решение принимали только женщины. Они собрались в пещере с покрытыми резным узором стенами. На каменных скамьях сидели рослые, крепкие женщины с сильными руками. Их домотканые платья были расшиты крупными причудливыми знаками по подолу и рукавам. На мужчинах – длинные рубахи, украшенные точно так же. Вместо плащей стьямма носили тщательно выделанные звериные шкуры.

На совет и мужчины, и женщины надели крупные украшения из камня – подвески на толстых кожаных шнурах, тяжелые браслеты. Кузнецы племени были искусные мастера, но великаны издревле предпочитали камень.

– Твои родичи говорят, Фрейг, что Заступник явился? – обратилась Тьелвис к своей снохе, женщине средних лет с длинными светлыми косами.

Эта женщина была человеком. Среди людей Фрейг считалась очень высокой. Соседи над ней смеялись, что ей нужен муж-великан. Великан однажды за ней и явился. Сын Тьелвис три года отработал за Фрейг в приморской деревне. В племени великанов Фрейг сразу сделалась маленькой: большинству стьямма она была по плечо.

– Мои родичи говорят: появился человек, который защищает Обитаемый мир, – подтвердила Фрейг. – Мужчины из моей деревни этой зимой пошли воевать к Крескьелву, вождю Дангорда (так на наречии хельдов звучало имя Кресислава, объявившего себя князем Даргорода). Крескьелв воевал с Заступником, но потом перешел к нему. И наши мужчины перешли вместе с ним, когда узнали, что тот – Заступник.

Издавна стьямма роднились с их теперешними соседями – хельдами, и даже в их языке появилось много хельдских названий и слов. Обычай заключать браки с людьми уходил корнями в древность. Племя хранило память о тех днях, когда стьямма были великим народом, населявшим не только горы, но и равнины. Горный змей Гриборкен спал и тогда. Гриборкен – моховой бок, Гриборкен – гранитная чешуя. Он жил во сне.

Но однажды, говорило предание племени, в мир пришли небожители. Они называли себя творениями Вседержителя, сказали, что хотят жить в этом мире, и удивились, когда узнали, что великаны живут тут уже давно и ничего не знают о Творце.