О любви не говори - Барбара Фритти

– У меня нет любимого ресторана. Так что выбор за тобой!

Джулия задумалась.

– Недавно на Юнион-стрит открыли новый ресторан с марокканской кухней. Говорят, там хорошо готовят. Впрочем, тебя вряд ли удивишь марокканской кухней. Наверняка ты отведал все их деликатесы непосредственно в Марокко.

– Представь себе, что Марокко – это единственное место на земле, где я еще не был.

Ее глаза вспыхнули азартом.

– Отлично! Тогда вперед на поиски новых ощущений! Готов?

– Всегда готов!

– Мне уже давно хотелось побывать там, но все как-то не получалось. Да и Майкл не большой любитель экспериментировать с едой. Не то что я! – она поднялась с дивана. – Едем! Я приглашаю! И следовательно, я плачу! Более того, я сижу за рулем!

– Ну уж нет! Машину поведу я!

– Сомневаешься, что я умею водить?

– Нет, просто мне нравится самому быть за рулем.

– И мне тоже! Но пока во всех наших совместных поездках я выступала исключительно в качестве пассажирки. Так что не упрямься, Алекс, и доверься моему искусству вождения! Обещаю доставить тебя в целости и сохранности и туда, и назад.

– Пусть будет по-твоему! – нарочито тяжело вздохнул Алекс. – Но учти! Я – пассажир въедливый. Так что в случае чего приготовься к моим нелицеприятным комментариям.

Они направились к выходу, и все дорогу до машины Алекс размышлял над тем, как легко он уступил пальму первенства Джулии. Не то чтобы он боялся доверить ей как водителю свою жизнь. Его тревожило другое. Чем больше времени они станут проводить вместе, тем в большей опасности будет его сердце.

Джулия вошла в ресторан и словно очутилась в другом, экзотическом мире. Потолок в форме бедуинского шатра, тяжелые ковры ручной работы на стенах, весь интерьер и убранство зала мгновенно перенесли их в Марокко. Они уселись на низкие диваны и огляделись по сторонам. В зале горели только свечи. Чувственная атмосфера, напоенная восточными пряностями, действовала умиротворяюще. И одновременно пьянила. Джулия взглянула на Алекса, и холодок пробежал по ее спине. Впрочем, Алекс и среди восточной экзотики держался очень естественно, словно у себя дома. Ей еще не доводилось встречать человека, который так легко и непринужденно приспосабливается к любым обстоятельствам.

Подошел официант, порекомендовал закуски и вина и принял у них заказ. Потом на средину зала вышла красивая танцовщица и исполнила танец живота. Кажется, ей особенно хотелось привлечь к себе внимание Алекса. И Алекс оказался благодарным зрителем. Он буквально пожирал девушку глазами, начисто забыв о присутствии Джулии.

Ну и пусть себе наслаждается, подумала она, слегка огорчившись. В конце концов, у них же не романтический ужин при свечах. Так что ему вполне позволительно заигрывать с полуобнаженной танцовщицей. Он даже может пригласить девушку к себе домой и переспать с нею. А что такого? Джулия ему не указ! Не станет же она говорить ему, что все это ей не очень по душе.

Джулия нахмурилась от своих невеселых мыслей. Но вот танец окончился, и артистка ушла. Джулия схватила бокал с вином и сделала большой глоток.

– А она хорошенькая! – прокомментировала она выступление, но собственная похвала показалась ей насквозь фальшивой.

– Настоящая красавица! – улыбнулся Алекс. – Хотел бы я посмотреть на тебя в таком костюме!

– Едва ли у тебя будет такая возможность! Я в этом плане человек закомплексованный.

Алекс вперил в нее заинтригованный взгляд, словно пытался по лицу разгадать ее какие-то внутренние секреты, и Джулия сразу же разволновалась и даже непроизвольно облизала пересохшие от волнения губы. Есть вещи, которыми ей не хотелось бы делиться ни с кем, даже с ним.

– Твои комплексы, что это? Характер или результат воспитания?

– А разве это не одно и то же?

– Конечно, нет. Среда, в которой мы растем, люди, которые нас окружают, – все это в конечном счете влияет и на нас.

– Здесь ты прав! Моя мама была человеком исключительно строгих правил. Она воспитывала нас с сестрой в строгости: то не позволялось, это не рекомендовалось, то ограничивалось. Но у нас была счастливая и дружная семья, а потому все мамины запреты переносились легко. И только после ее смерти я начала по-настоящему задумываться о своей жизни и поняла, как многого я еще хочу. А еще, вспоминая о том, как мама с раннего детства приучала нас с Лиз всегда и везде говорить только правду, я не могу смириться с тем, что сама она всю жизнь лгала нам.

Джулия почувствовала, как у нее моментально заныло сердце при мысли о той лжи, среди которой она выросла.

– Ваша мать не лгала вам в главном! Она любила вас! И делала все от нее зависящее, чтобы вы были счастливы. А это не так уж и мало! – мягко заметил Алекс.

– Я тоже пытаюсь внушать себе это, но не просто смириться с ложью, когда проблемы сыплются на тебя как из ведра.

– Минувшая неделя была для тебя чертовски трудной.

– Да уж, хуже некуда! Как вспомню, в каком состоянии я бросила квартиру! Ума не приложу, с чего начинать наводить порядок!

– Об этом подумаешь, когда начнешь заниматься уборкой. А где твоя сестра?

– Она, скорее всего, пошла к отцу. Знаешь что? Давай не будем портить себе ужин! Ни слова о делах! Согласен?

– Еще как! – выпалил он с такой детской радостью, что она невольно расхохоталась.

– Как хорошо! – воскликнула она, оглядываясь по сторонам.

– Да, здесь прохладно, – согласно кивнул он.

– Да я не о ресторане! Хорошо, что мы просто ужинаем вдвоем, и ни слова обо всех этих ужасах, которые преследуют нас.

– Во всяком случае, в ближайшие час-два мы точно постараемся не вспоминать о них! За тебя, Джулия! – Алекс поднял свой бокал и чокнулся с ней. – Пью твое здоровье независимо от того, кто ты есть на самом деле.

– Да, кто я есть на самом деле! – эхом отозвалась она.

Кухня действительно оказалась восхитительной. Тушенные на пару овощи, тающий во рту барашек, аппетитные ломти жареных баклажанов. За таким обильным и вкусным столом разговор вертелся обо всем на свете и ни о чем конкретно: книги, политика, религия, последние мировые новости. Все казалось уместным, все обсуждалось с жаром, они спорили, смеялись, соглашались и снова спорили. Еще никогда в своей жизни Джулия так много не смеялась в течение одного вечера. Ей даже стало немного совестно при мысли о том, как она разошлась. Как она может веселиться в такой день? Ведь только-только она разорвала помолвку с замечательным парнем, обидела его и даже, наверное, оскорбила. Тут не смеяться надо, а плакать. Зато она обрела вожделенную свободу, подсказал ей внутренний голос, и она ничего не могла с собой поделать. Да и не поможешь слезами Майклу! Со временем он все поймет! Поймет, почему они никогда бы не были счастливы вместе. Поймет и все простит! А следовательно, нет больше нужды изводить себя мрачными мыслями о Майкле или о других проблемах. Ведь завтра ее ждет куча дел. Квартира, новые поиски прошлого, но все это будет завтра. А сегодня она весела и беззаботна. Что ж, о лучшем компаньоне для подобной разрядки, чем Алекс, и мечтать не приходится.