Россия всегда права! - Александр Афанасьев

Когда таможенная машина скрылась из виду, я негромко сказал в пустоту:

– Люк открыт, сейчас я отвлеку службу контроля движения, у тебя будет несколько секунд. Решайся сам…

Когда поднялся на борт и я, взору моему предстала удивительная картина. Просто-таки эпическое противостояние – мой попутчик с пистолетом и бортмеханик с гаечным ключом или чем-то в этом роде. Еще один отдыхал у переборки.

– Спокойно, спокойно. Всё, прекратили. Это со мной.

Бортмеханик посмотрел на меня.

– С вами, Ваше Превосходительство? Этот бузотер с вами?

Бортач скорее из казаков – длинные седые усы, кряжистый как дубок. Только такие могут идти с гаечным ключом на автоматическую винтовку. И – ведь побеждают.

– Со мной. Ему надо в Россию. Все равно ведь туда лететь.

– Да как же мы там-то. Там ведь…

– Вот и сдадите его компетентным органам – они разберутся. Человек в Россию хочет…

Знать бы, при каких обстоятельствах и когда мы встретимся с этим пацаном еще раз, никогда бы не поверил. И никто бы не поверил. Думать об этом было некогда – надо было разобраться с грузом. Потом ехать дальше…

Темно-серый «Шевроле-Каприс» с усиленным бампером и мигалками под радиаторной решеткой остановился у быстровозводимого заграждения, которое сейчас перегораживало улицу. До этого заграждения все привели в относительный порядок, за заграждением был всеобщий хаос. Однако лезть на заграждение мексиканские боевики не решались – их останавливал массивный бронетранспортер морской пехоты, стоящий тут же, точнее, не бронетранспортер, а AAV-7, десантное гусеничное высадочное средство. На нем в башенке был пулемет калибра 12,7 и гранатомет калибра 40 миллиметров – вполне достаточный аргумент для тех, кто находится по ту сторону забора.

Морской пехотинец, молодой, выглядящий как черепашка-ниндзя из-за шлема и тяжелого бронежилета, подошел к машине со стороны водителя, руку он держал на открытой кобуре со старым добрым «М1911». Еще один морской пехотинец страховал товарища с другой стороны, укрываясь за бронетранспортером и держа водителя на прицеле своего карабина «М4А2». Никакие меры предосторожности после прошедших двух дней не были лишними, те, кто этого до сих пор не понял, были уже мертвы или находились в больницах.

Боковое стекло, увлекаемое механизмом электропривода, поползло вниз.

– Держите руки на руле, чтобы я их видел, сэр, – первым делом предостерег морской пехотинец, – и не делайте резких движений.

Водитель – полноватый, средних лет мужчина, улыбнулся.

– Легче, парень. Детектив МакДжинти, полиция Лос-Анджелеса. Мне надо проехать на ту сторону, сэр, у меня там встреча.

– Сэр, туда нельзя. Там бандиты.

– В моем городе позволь мне решать, сынок, что мне можно делать, а что нельзя. Пригласи кого-нибудь из старших…

Получасом раньше человек, одетый как мексиканец и чем-то похожий на мексиканца: обтягивающие джинсы, высокие ботинки из крокодиловой кожи, кожаная куртка прямо на голое тело, темные очки и золотая цепь с сентенарио и ладанкой – пересек улицу и подошел к зданию, где когда-то была пожарная часть, отвечающая за этот район. Сейчас пожарной части тут не было, не было уже несколько лет, потому что городской бюджет давно сводился с дефицитом, и количество пожарных, следящих, чтобы город не сгорел, сократили за десять лет на тридцать семь процентов. Как заявил мэр города, в конце концов, Лос-Анджелес уже давно поменял тип застройки, а пожарных депо столько же, сколько было, когда он был почти весь деревянный. По идее, планировалось укрупнить депо и на этом сэкономить, но из соседнего района пожарные не хотели ездить в этот, криминогенный насквозь и населенный преимущественно беженцами. Старое пожарное депо осталось – внутри все растащили, но тут почему-то никто не жил, и за прошедшие два дня его не подожгли.

Человек в черных очках уверенно, по-хозяйски, не обращая ни на кого внимания, шел к депо, в руках у него была большая черная сумка. Он знал, что такое «императивное поведение», – это когда ты говоришь «да пошел ты!» и идешь напролом, не обращая внимания на людей, которые у тебя на пути. Он выглядел жестким и опасным, не склонным к долгим беседам типом, которому явно не понаслышке знакомы нравы и обычаи федеральных тюрем. Поэтому из стоящих у тротуара друг за другом двух угнанных джипов, где, несмотря на жару, были подняты боковые стекла и на магнитофоне гоняли наркобаллады, никто не вышел, не попросил закурить, не спросил, есть ли доза, и не попытался ознакомиться с содержимым карманов незнакомца. А он прошел мимо так, будто десятка молодых бандитов не существовало в природе, прошел – и направился к белому зданию с вынесенными воротами и дурацкой вышкой башни наблюдения, больше похожей на колокольню или на минарет. Молодые бандиты – зетеньос[55]– проводили его мрачными взглядами и вернулись к своим «крутым базарам с распальцовкой».

У бывшего пожарного депо человек приостановился, а потом едва ли не одним прыжком оказался внутри, в мрачной темени бывшего депо. Остановился – в руке у него был пистолет «Кольт-Агент» с коротким глушителем, человек внимательно присматривался и прислушивался. Запах марихуаны, шум, шаги, музыка, звук двигателей, говорящий о том, что зетеньос решили последовать за ним – все это могло подсказать ему о том, что у него проблемы. Тут уже не поможет никакое императивное поведение, тут будет прав тот, кто быстро и метко стреляет, – но в этом человеку в темных очках было мало равных не только в этом квартале, но и в городе. Шесть лет в Мексике, из них четыре года – в составе спецотряда – дорогого стоит. Он привык убивать, для него смерть была чем-то обыденным, он видел, как падают сраженные внезапным метким выстрелом враги, – и он держал полиэтиленовый пакет скользящими окровавленными руками, затыкая дыру в легких своего друга. Если здесь кто-то есть – он его убьет и сделает дело. Если зетеньос проявят любопытство – он их убьет и сделает дело. Он должен сделать дело – и ничего другое не имеет значения. На случай, если «Кольта-Агент» окажется мало, за поясом у него заткнут полицейский «Смит-Вессон» сорокового калибра, в сумке – «Инграм» с обоймами и две осколочные гранаты. Этого хватит против целого взвода местных подонков…

Но в прохладной темени бывшего пожарного депо царила тишина. Ни шагов, ни музыки, ни запаха марихуаны – просто дерьмо на бетонном полу да воркуют, переговариваясь между собой, наглые серые городские голуби.

Держа пистолет наготове, человек начал подниматься наверх по старой, глухо гудящей под ногами лестнице…

Наверху дул ветер, все ступени были изгажены голубиным пометом, стайка сизарей сорвалась с колокольни – и если бы это была зона настоящих боевых действий, ему бы пришлось сматываться, потому что он был бы раскрыт. Но здесь была не война – здесь ошалевшие от крови и безнаказанности придурки «делали этот город», они озверели от текилы, анаши, злобы, пролитой ими крови, вида полицейских и военных, перекрывших дороги и терпеливо выжидающих, – но они не были профессионалами, даже такими, как их сородичи в Мексике. Нужно иметь глаза на затылке, нужно соображать быстрее, чем враг, нужно все замечать – и сорвавшуюся со своего места стаю голубей, и след на пересохшей земле, и чуть просевший, бугристый грунт на обочине, и тонкую леску поперек тропы – замечать и понимать, что это значит. Те же молодые бандиты внизу на двух машинах – они пропустили его рядом с собой – и вернулись к своей глупой болтовне, «пыжанию», заправке кокаином, торопливому сексу под подначивание приятелей – если есть с кем. И никто из них даже не подозревал, что смерть сейчас смотрела на них с расстояния в сто пятьдесят ярдов.