Корона желаний - Рошани Чокши

Викрам чувствовал себя человеком, преодолевшим трудности, нашедшим ту, что распалила его мечты, и свершившим магические подвиги, сохранив как жизнь, так и все конечности. Он чувствовал себя… героем.

Кубера ухмыльнулся, открыто и бесхитростно.

– Я волновался, что вы не успеете к сроку, – признался он. – Очаги страха – это отдельные, особые земли. В них так легко потеряться.

– К какому сроку? – спросила Гаури без всякого пиетета и поспешно добавила: – Владыка.

Ее трясло, кожа была холодной и липкой.

– Турнир желаний окончен, – объявил Кубера. – Время праздновать.

Кубера хлопнул в ладоши. Прежде они стояли в сплошном мраке. Если в этом зале имелись стены и пол, то лишь неотличимые друг от друга, слившиеся в огромное полотно черных теней. Но теперь тьму пронзил свет, озаряя окно, за которым виднелось вечернее, едва тронутое сумерками небо.

– Страх лишает нас чувства времени, – произнес Кубера. – Потому я оставил его напоследок.

– Вы предупреждали, что будет два испытания и жертва, – напомнила Гаури.

Он кивнул, и Викрам забеспокоился. Поначалу он решил, что она дрожит от страха, но вдруг это… гнев? Он прижал Гаури к себе еще крепче, но она будто и не заметила.

– Чем нам еще придется пожертвовать? – Голос ее надломился.

Кубера расплылся в широкой улыбке:

– Вы удивитесь.

– Владыка, вы хотите принять жертву прямо сейчас? – спросил Викрам.

– Нет, что вы. И я обещаю, что не заберу ничего, чего вы уже не лишились.

Викрам нахмурился, мысленно вращая слова и так и сяк. Они не сулили ничего хорошего. Первоначальная радость от победы схлынула, забрав с собой все силы и тепло. Викрам надеялся, что магия поможет ему почувствовать себя избранным для какого-то пока не осознанного деяния, но вместо этого обнаружил, что за волшебными байками она лишь прячет острые клыки. Сказки его детства помогали не жить, а видеть лишь то, что выгодно им. Избирательная слепота. Но теперь Викрам прозрел.

– Все чемпионы Турнира желаний должны явиться на сегодняшнее торжество. Тогда вы и заплатите дань. А пока возвращайтесь в свои покои. Вечером будет на что посмотреть.

– Чемпионы? – повторил Викрам. – Это значит… значит, мы победили?

Кубера долго смотрел на него, и Викрам прямо чувствовал, как по шее ползет румянец.

– Победили? А что такое победа?

– Я имел в виду, Владыка, заслужил ли каждый из нас исполнение желания?

– Ах, это! – отмахнулся Кубера. – Да-да, зануды. Будет вам исполнение желаний. Но на твоем месте я бы так рано не радовался, Принц-лис. Ты хоть придумал, что загадаешь? Какие слова произнесешь да как с ними будешь жить? Потому что желания весьма своевольны. Порой ты получаешь что хочешь, а порой нет. Как-то раз один трудяга-художник, известный своим вниманием к деталям и острым глазом на цвета, молил меня об успехе. И я исполнил его желание, ибо я воплощение добра. А потом лишил его зрения, ибо я воплощение зла. Художник повесился. Но ведь он получил что хотел, не так ли?

– И с нами вы поступите так же, – упрекнула Гаури.

– Возможно. Я никогда заранее не знаю, как поступлю. Увидимся вечером на Параде Баек.

Кубера кивнул и отвернулся.

– А что с другими участниками? – окликнула его Гаури.

Он замер и сказал, не оглядываясь:

– О, они проснулись под деревьями или лицами в ручьях, а то и вовсе не проснулись, если оказались неподходящими сосудами для историй. Зачем мне те, кто не в силах рассказать достойную байку?

Тени всколыхнулись, заключая Викрама и Гаури в гигантский пузырь. Взор заволокло чернотой, а в следующий миг они уже стояли в своих покоях.

Викрам внимательно посмотрел на Гаури. Под глазами ее залегли круги. Затейливый шальвар-камиз был разорван и пропитан кровью. Она казалась измученной. Затравленной. Не проронив ни слова, она притянула Викрама к себе, обняла за шею и поцеловала. Его тело отреагировало быстрее, чем разум. Руки сжались на талии Гаури. И на несколько мгновений они замерли, тесно прижавшись друг к другу. Но этот поцелуй ничем не напоминал вчерашний, когда они слились в неуверенных нервных объятиях, очарованные воздухом и затаенными мечтами. Этот поцелуй был тусклым и мрачным. Как будто они лишь пытались вернуть украденное мгновение. Неправильный поцелуй. На секунду Викрам словно вновь превратился в едока за столом страха. В бездумное тело, готовое тянуться к любому чувству, лишь бы отогнать холод.

В прошлом году Сканда и его военный совет планировали заманить в ловушку и перебить часть армии вражеского королевства. Именно я предложила разместить солдат Бхараты по обе стороны реки, протекающей через одну из наших горных деревень.

Наши разведчики видели лагерь врага по другую сторону хребта. Мой план был прост: украсть их припасы, заставить перебраться через гору ради проточной воды.

Окружить. Убить. Сканда затею оценил. За неделю до сражения я спросила его, когда вернутся гонцы, отправившиеся сообщить крестьянам, что надо покинуть дома.

– Я не велел предупреждать крестьян, – ответил брат, подливая себе в кубок светлого вина.

– Но… они умрут.

– А ты не думала, что враг насторожится и заподозрит неладное, если придет грабить опустевшую деревню?

– Болезни порой выкашивают целые поселения – вполне разумное объяснение. – Голос грозил вот-вот надломиться. – Это же… – я проглотила слово «мой», – твой народ. Твоя земля. Твое королевство. И ты позволишь им погибнуть?

– Если это убережет остальное королевство, то да.

Я не могла этого допустить и тут же придумала новый план. Всю ночь мы с Налини трудились над капсулами с ядом, тщательно высчитывая дозу. По прошлому визиту в ту деревню я знала, что местные регулярно совершают паломничества к целебной святыне радом с горным гейзером. Я и сама там побывала: бродила в безмятежной туманной дымке, отдыхала в одной из хижин, что окружали целебное пространство. Там хватало места, чтобы приютить целую деревню. Оставалось лишь привести туда людей.

– Зло во благо, – бормотала я, дрожащими пальцами пересчитывая отравленные капсулы, которые легко растворялись в жидкости.

Я знала, что в деревне намечается праздник урожая. Что всем предстоит испить медового хмеля из церемониального чана. Дети делали свои первые глотки – жизнь к жизни, от земли в кровь, – возлюбленные впервые смущенно пили из одной чаши, а супруги хлебали смело и наслаждались теплом и безопасностью.