Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

А потом рядом с карабином, издав мерзкий хряск, падают два тела.

Николаич велит трем мужикам проверить колокольню, но не особо высовываться, а то кто-нибудь сгоряча может влепить. Мы подходим к телам. Подбираю карабин. Надо же, не сломался.

Николаич стоит над трупами. Девочка добралась до своего обидчика, и он в ужасе выпрыгнул из окна колокольни вместе с вцепившейся в него обращенной. Так головами и воткнулись, контрольное упокоение не требуется.

Сбегается народ. Скоро собирается густая толпа. Перешептываются.

Прибывший комендантский патруль михайловцев начинает разгонять публику.

А мы идем в здание Гауптвахты.

На душе погано…

Пятиминутка начинается с опозданием минут на двадцать. Наконец руководство в сборе. Настроение у всех из-за ЧП подавленное. Чай, правда, разносят – не такой крутой, как в Кронштадте, но неплохой. И с крекерами.

Вспоминаю, что куча простого народу в крепости сейчас грызет те самые неразгрызаемые галеты, потом почему-то вспоминаю о булочках, которые, по версии наших дебилов-правдолюбов, возили Жданову из Москвы в блокадный Ленинград, усмехаюсь про себя. Хотя как ни крути, а начальство жрет слаще.

Правда, сейчас куча идиотов жует старую брехню, – еще геббельсовского разлива, что-де в германской армии все – и рядовые, и генералы – питались из одного котла и пайки у них были одинаковые… Ага, мне это особенно забавно слушать после практики в Германии – пришлось поработать с немецкими ветеранами войны в плане обмена опытом.

Когда профессор представила меня первому из этих пенсионеров, я думал, что он примется меня палкой лупить, как доктора из России. Тем более что у ветерана не хватало куска лобной кости и вся физиономия была сшита лоскутами. Но мне немец обрадовался как родному: он был тяжело ранен на Курской дуге, свои бросили, попал к советским медикам, и они его спасли…

Порассказывали мне тогда немецкие пенсионеры о равенстве в Германии много.

А недавно еще попалась информация о Сталинграде. Наши там были очень удивлены, что в армии, подыхавшей с голоду и где каннибализм был не редким делом, нашли много продовольственных складов с деликатесными харчами!..

К слову, от голода никто из старших офицеров и генералов 6-й армии Паулюса не помер…

Начинают слушания с меня. Докладываю, что организован круглосуточный медицинский пункт, вчера приняли в общей сложности триста двадцать пациентов, все выявленные беременные – числом четыре – и больные – семнадцать человек – отправлены в Кронштадт, который у нас будет принимать всю серьезную патологию. Потом попросил оказывать содействие медсестричкам в плане соблюдения чистоты.

Николаич поведал о новом методе «охоты на мертвеца», о странной реакции зомби на огонь и о том, что полагает сегодня зачистить зоопарк.

Павел Ильич вкратце сказал, что сейчас у нас на территории заповедника находится три тысячи шестьдесят пять человек, со времени начала эвакуации водой отправлено в Кронштадт тысяча девятьсот девяносто восемь, в основном женщины, дети и бесполезные в условиях крепости люди. Пришло же новых шестьсот двадцать два.

Поток беженцев иссякает. По рассказам, в домах еще осталось много людей, но выйти не получается – улицы запружены зомби, они торчат практически в каждом подъезде каждого жилого дома. С продовольствием в крепости стало полегче, медведи помогли изрядно. Сегодня весь день будут варить бульон из субпродуктов и костей медвежьих в «кухне-ванне», так что желающие могут подтягиваться. Кроме того, удалось заложить продукты на складирование – ко дню начала ледохода и усилению в связи с ним сложностей с доставкой по воде.

Неприметный майор очень коротко сказал, что сегодня охолощенный пулемет Горюнова будут опробовать после реставрации. Если реставрация окажется успешной, в тот же процесс запустят четыре ручных пулемета Дегтярева.

Затем выступил Михайлов: в плане комендантской службы все в целом обстоит благополучно, умерло в карантине семь человек, всего задержано двадцать два. Не вполне удается соблюсти чистоту, но совместными усилиями надеется справиться. Случились две драки, одна поножовщина без жертв. Сегодня с утра было ЧП, кто-то из гарнизона по неясным пока причинам открыл огонь с колокольни Петропавловского собора, выстрелил всего восемнадцать раз. Убиты им два человека – девочка из беженок и сотрудник заповедника, занимавшийся в тот момент размещением очередной группы беженцев; сотрудник комендантской службы легко ранен в руку в перестрелке. Сумасшедший стрелок ликвидирован Охотничьей командой, подбросившей ему на колокольню начавшую оборачиваться его же жертву.

Все несколько удивляются такому способу расправы. Седовласый мэтр вякает что-то на тему бессудной расправы и неуважения к мертвым, но никто его не воспринимает всерьез. Вероятно, его держат на манер предмета. А он ждет, когда ситуация устаканится, чтобы заявить о своих правах как относившегося к руководству ранее и достойно проруководившего всем, что тут проходило во время Беды. Такие страшно любят писать мемуары, в которых сладострастно дерьмом поливают всё и всех, кроме себя, великого. Надо бы его отсюда турнуть… Совесть нации новоявленная…

Начарт встает тяжело – его человек устроил такой тарарам, что стыдно людям в глаза глядеть. Такая ситуация, с которой знаком любой, руководивший людьми, – вроде и невиноват, а виноват.

– Про ЧП могу сказать, что, вероятнее всего, человек сошел с ума. Другого объяснения не имею. С убитыми он знаком не был.

– А я вас предупреждал, – тихо говорит майор.

– Да, предупреждали. Я собирался с ним поговорить, но не успел. Но в плане того что он ненадежен, потому что хохол, и тогда не был согласен, и сейчас. Какой он, к черту, хохол? – Охрименко переводит дух. – Вот я хохол. И мои предки оселедцы носили. А этот сукин сын гуцул, у них такой прически сроду не было.

– Я не это имел в виду. И вас хохлом называть не буду, потому что вы украинец. А этот выкидыш с колокольни – из протоукров. Интересно, где это он стрелять и укрываться научился, грамотно все делал. По военному билету-то он шофер. Из стройбата.

– Да ладно. Ну хохол и хохол. Вот отращу себе оселедец. Дело не в этом. Ну что мне сказать. И стыдно, и горько. Сроду у меня такого подчиненные не вытворяли. А тут на старости лет… В общем, прошу меня простить.

– Вас никто и не винит. Случайные люди, никакой проверки провести не получается, сгребаем всех, кого можем.

– Ну все-таки основная часть – проверенные люди. Сейчас совместный гарнизон крепости и Кронверка состоит из артиллерийской группы в восемь человек, пулеметной команды при двух станковых пулеметах, взвода автоматчиков и двух взводов стрелков. Территорию контролируем. Отдельное спасибо команде саперов – помощь своевременная и очень ценная. Сегодняшнее ЧП разберем внутри коллектива.

Охрименко тяжело садится. Видно, что переживает сильно. Порядочный человек, значит.

Наступает очередь военморпредставителя Званцева. (Николаич шепотом вспоминает, что была такая должность раньше: «замкомпоморде» – заместитель командира по морским делам. Те, кто рядом и слышали, посмеиваются.)