Профессия - смертник - Мария Симонова

– Человека? В жертву?.. – Степан вопросительно взглянул на Туазу – это что, мол, нормально? Может быть, где-нибудь такое в порядке вещей? Она только нахмурилась.

– Ну да, – ответил старик, – из наших, за какой-нибудь проступок: мы же тут все равно что приговоренные, вот они и самоуправствуют. Тешатся по-всякому. Такое тут порой идет «созерцание» – не поймешь, кто на ком…

– Почему вы считаете, что обречены? – спросил Степан. – Если город должен погибнуть, почему отсюда не эвакуируют людей? Или сами давно бы уже бежали.

– Не Город, – вздохнул старик. – Весь наш материк вот-вот должен погибнуть – уйти под воду. Необратимые тектонические процессы, сдвиг несущих пластов – все, все было рассчитано учеными с точностью до дней. И все, кто мог, давно уже бежали – трансверсировались на другие планеты. Ведь на нашей только один материк.

– Ну а вы-то почему остались? – недоумевал Степан.

– Мы люди простые, бедные, – терпеливо объяснил старик. – Нет у нас таких средств, чтобы скакнуть куда-нибудь, сбежать от смерти.

«А что, на это разве нужны средства?» – хотел спросить Степан, но встретился взглядом с Туа-зой и обратился к ней, чуть изменив постановку вопроса:

– Разве Галактическая Служба Спасения берет плату за свои услуги?

Она пожала плечами:

– На планетах империи ежедневно происходят миллионы катастроф, спасать население не входит в компетенцию чрезвычайки – это забота планетарных властей.

– Но ведь Острову они пытались как-то помочь?

– Да, но только самому Острову как уникальному живому организму, единственному в своем роде. Вам же известно, что людей с него не спасали.

– Вот у вас, значит, как поставлено, – сказал Степан, не скрывая злости. – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих?

– Это вы в самую точку, – кивнул старик. – Это про нас. Я уже стар, мне утопать не страшно – все равно ведь помирать. Дочку жалко. Танцует, дурочка, перед этими наслажденцами в чем мать родила, надеется кому-нибудь из них приглянуться – все уповает, что заберут ее отсюда. Я бы ей не позволил, да ведь и вправду – единственный шанс…

– Да кой черт – единственный! – вскипел Степан. – Им же вас эвакуировать – только рукой махнуть! Сами не хотят, так заставьте – оружие у вас какое-нибудь есть?

Старик только горестно вздохнул и не ответил.

– Какой смысл пугать оружием людей, способных в любую секунду трансверсироваться? – зло заметила Туаза. Похоже, она была озабочена не столько спасением «утопающих», сколько проблемой собственного бегства из этого проклятого края.

– Пугать? А кто сказал пугать? – проворчал Степан, т– Пристукнуть парочку наслажденцев и снять с них браслеты.

Туаза и старик разом вскинули глаза, она – с явным интересом, он – с недоверчивым испугом.

– Ладно, не беря греха на душу, – сказал Степан, поняв вдруг, что впервые за время своей эпопеи всерьез думал об убийстве – и не бандитов каких-нибудь, не убийц, а просто богатых скучающих людей, слетевшихся, как слепни на запах близкой крови, чтобы насладиться агонией целого мира и его обитателей. Обреченные еще надеются, что их станут спасать? Не-ет, так будет неинтересно. – Хватать их и снимать браслеты, – сказал он и почувствовал, как Туаза ткнула его локтем в бок. Степан оглянулся – действительно, кругом там и сям уже вальяжно раскинулись вновь явившиеся созерцатели. И им вряд ли следовало слышать его предложения касательно превращения их из наслажденцев в невозвращенцы.

– Знаете, – сказал он старику, ощущая в то же время под собой новую дрожь ступени, но это воспринималось уже привычно, вроде как в поезде. – А я бы у вас тут остался. – И пояснил в ответ на мудрый, недоверчивый взгляд: – Уж очень мне везет – ни пули не берут, ни лазеры. И в этом свете вот что интересно – как со мной справится ваш катаклизм?

– Боюсь, что вам скоро предстоит это узнать, – грустно сказал старик. – Никто здесь вам не поможет, если у вас нет при себе трансверсора или кругленькой суммы в имперских кредах.

Степан только махнул рукой, откидываясь на ступень – он вновь почувствовал чудовищную усталость, веки слипались. И эта жара…

– Туаза, – еще позвал он, – вы пока поразмыслите над моими предложениями. А мне надо немного отдохнуть. Если раздобудете браслет, то разбудите. – «А впрочем, зачем?..» – домыслил он уже про себя, погружаясь в сон.

Он ехал в плацкартном вагоне, полном почему-то голых баб. Они шныряли мимо туда и сюда, но рядом сидела Туаза, одетая, и отпускала на их счет разные критические замечания. Потом она сообщила, что этот поезд идет прямиком к разбитому мосту, но им-то, мол, нечего бояться, и многозначительно постучала по браслету на своем запястье. Степан пришел в ужас, что погибнет столько женщин, и даже поймал одну проходившую за бедро с намерением ее спасти, но вредная Туаза сказала, что он может эту телку прямо здесь, но только не при ней, после чего исчезла, гордо взмахнув своим трансверсором. Это было несправедливо, и Степан подумал, что раз так, раз уж все равно погибать, то, может, ему и правда прямо здесь – тем более что пойманная дама его к этому склоняла. Но в этот момент его стали бесцеремонно будить. Оказалось – та же несносная Туаза.

– Просыпайтесь, да просыпайтесь же! – зудела она в ухо, тряся Степу за плечо до тех пор, пока он не открыл глаза. – Послушайте, что мне удалось выяснить, – сразу перешла она к делу: – Трансверсировать нас эти окорока отказываются, уговоры, угрозы – все бесполезно, они даже не слушают. А забрать прибор силой будет не так-то просто – у каждого защитное энергополе, при малейшем намеке на опасность оно включается. Я только резко шагнула к одному доблоху, и меня шибануло так, что до сих пор волосы дыбом.

Степан покосился на ее волосы – они были, как всегда, аккуратно зачесаны и забраны на затылке заколкой в виде серебристого иероглифа.

– Интересные дела, – сказал он сипло, – а когда мы сыпались по лестнице, пихая их во что ни попадя, я что-то ничего подобного не ощутил.

– Вы что, еще не проснулись?

– Да, не совсем, – признался он.

– То-то я и гляжу, что вы туго соображаете.

Обижаться на Бяксу не имело смысла, к тому же она была права – соображал он туго. И главное – в данную минуту был не очень-то склонен соображать. Ну зачем ему этот трансверсор? Весь народ отсюда с его помощью все равно не спасешь – как-никак, целый материк. А самому ему и тут неплохо. Да черт с ними, с наслажденцами, – пусть созерцают. Катастрофа не за горами, и у него имеется наконец реальная возможность в ней поучаствовать. Померяться силами – но это к «зверю», пускай-ка попробует, если сможет, остановить локальный Армагеддон. А пока он надвигается, остается время еще чуть-чуть подавить на массу. Что Степан и сделал, оставив заносчивую Туазу с ее проблемами.

Он ехал в том же поезде, только на сей раз вместо женщин мимо шныряли псифы розовой расцветки. То есть – надо понимать – тоже женщины и тоже в некотором роде раздетые, но такая «обнаженка» Степана совершенно не вдохновляла. Поднявшись, он пошел по вагону и шел до тех пор, пока не увидел в одном из купе свою тетушку: та сидела, пригорюнясь, напротив псифицы и рассказывала ей, что племянник, мол, ее пропал – не иначе как бандиты убили из-за денег, а деньги эти – американские доллары – лежат у нее в кухонном столе, она к ним прикоснуться-то боится и подумывает, не отнести ли их в милицию. Степан схватил ее за руку: