На капитанском мостике - Иван Петрович Куприянов

М а р а с а н о в. Если что я и выпью, то только маленькую чашечку кофе.

П л а т о н о в. Можно и маленькую.

М а р а с а н о в. Простите, Тихон Ильич, Люба не сказала, когда она придет?

П л а т о н о в. Я точно не знаю. По-моему, у нее днем было заседание Ученого совета.

М а р а с а н о в. Я слышал, она болела?

П л а т о н о в. Не знаю, кто вам такое сказал. К счастью, жива, здорова. Так я сейчас, быстренько сготовлю. Мы выпьем кофе. Ну, а вы расскажете мне о себе, что поделываете. Раздевайтесь. (Уходит.)

М а р а с а н о в (снимает пальто, шляпу, перчатки). Все как и было в доме у Платоновых. Впрочем, не совсем так. Я что-то не вижу его витрину. Ну да, видимо, Люба убрала… (Садится в кресло.) Мне, конечно, надо было бы созвониться. Как-то некрасиво получается.

Появляется  П л а т о н о в. Он на подносе несет две чашечки кофе, печенье, сахар.

П л а т о н о в. Ну как? Верно, я недолго готовил?

М а р а с а н о в. Что вы, Тихон Ильич! Вы просто кудесник!

П л а т о н о в. Прошу! (Ставит на стол.) В маленькой дозе весьма полезный напиток!

М а р а с а н о в (отпив глоток). Чудесный кофе!

П л а т о н о в. Ну, и что же вы теперь поделываете, Юрий Михайлович? На жизнь, надеюсь, не жалуетесь?

М а р а с а н о в. Да нет, пока не жалуюсь, Тихон Ильич. Если и жалуюсь, то только на себя. Работаю в «почтовом ящике», в конструкторском бюро.

П л а т о н о в. Значит, неплохо устроились?

М а р а с а н о в. Ничего, терпимо. А вы в министерстве работаете?

П л а т о н о в. Да, в отделе новой техники, экспертом. Значит, жить, говорите, можно?

М а р а с а н о в. Вполне! Правда, я по глупости в кооператив записался.

П л а т о н о в. Почему же по глупости? Человек в вашем возрасте не может жить без своего угла.

М а р а с а н о в. Да, но видите ли, какая вещь. Требуют первый взнос, а с деньжатами у меня не так чтобы… Деньги, конечно, невелики, к сожалению, мои товарищи, у которых я мог бы свободно одолжить, сейчас в командировке. Одалживать у сослуживцев вроде неудобно. И вообще я не люблю одалживать, прибегать к помощи других.

П л а т о н о в. И сколько же вам требуется?

М а р а с а н о в. А что говорить, четыреста рублей.

П л а т о н о в. Я дам вам, Юрий Михайлович.

М а р а с а н о в. Нет, нет, я у вас не возьму.

П л а т о н о в. Да, но вам же негде занять?

М а р а с а н о в. Как-нибудь перебьюсь. Да мне, Тихон Ильич, просто неудобно у вас одалживать.

П л а т о н о в (достает деньги из шкатулки). Берите, а то ведь я могу и передумать.

М а р а с а н о в. Ну, большое спасибо, Тихон Ильич! Выручили! Я, разумеется, ненадолго. Через месяц-другой я обязательно верну. К тому же скоро прогрессивку получу. Как-нибудь наскребу. С вашего позволения, я сейчас расписочку сочиню.

П л а т о н о в. А это еще зачем? Я привык, Юрий Михайлович, верить людям.

М а р а с а н о в. Как угодно. (Прячет деньги в бумажник.) Можете не сомневаться. У меня память хорошая. Да!.. Нехорошо у нас с Любой получилось.

П л а т о н о в. Не понимаю я сегодняшних молодых людей. Чуть что — развод и никаких гвоздей!

М а р а с а н о в. Верите, я не виноват, Тихон Ильич. Я все время как-то старался ее убедить, повлиять, но…

П л а т о н о в. Пейте лучше кофе, Юрий Михайлович.

М а р а с а н о в (отпивает мелкими глотками). Кофе отличный у вас! Я как раз такой люблю. А главное — из-за чего? Из-за каких-то убеждений. Ей, видите ли, не нравятся мои смелые суждения. Что ж в этом плохого? Не могу же с ней во всем соглашаться.

П л а т о н о в. Семья, по-моему, как раз и требует единства убеждений. Что же это за семья, если люди говорят на разных языках? Одна видимость!

М а р а с а н о в. Вы меня не поняли. Я говорил о праве на самостоятельные суждения.

П л а т о н о в. Я слышал ваши «самостоятельные суждения». К сожалению, я тоже не могу с вами согласиться.

М а р а с а н о в. Тихон Ильич, по-моему, я ничего такого не говорил. Я только сослался на ваш жизненный опыт.

П л а т о н о в. Именно это я и имею в виду! Откровенно говоря, ваш упрек для меня не был неожиданным. Чего только сегодня о нас не говорят.

М а р а с а н о в. Я, собственно говоря, не понимаю: что вас так насторожило? Сейчас каждый знает, что наступило новое время — время больших и серьезных раздумий о жизни. И это хорошо, что люди как-то сами пытаются разобраться в сложных и бурных событиях. Лично я ничего не вижу в этом плохого. Вот вы, Тихон Ильич, считающий себя экономистом-практиком, разве вы не думаете о прошлом? Разве вам не интересно знать, что было хорошего в вашей жизни, а что надо бы сделать иначе? Иными словами — разве вы не подсчитываете себестоимость ваших побед? Какой ценой вы заплатили за них?

П л а т о н о в. Социализм — это ведь не частная лавочка. Частник, он обычно каждый день подсчитывает прибыли, убытки. Вкладывая порой огромные средства, мы хорошо знаем, что отдача будет не сразу.

М а р а с а н о в. Да, но вы согласны, что подсчет необходим?

П л а т о н о в. Подсчет, говорите?

М а р а с а н о в. Вот именно! Человек не может жить, не думая о своей жизни. Конечно, я вас понимаю, вы принадлежите к тому поколению, которое не привыкло утруждать себя раздумьями.

П л а т о н о в. Ну да, мы были бездумными автоматами…

М а р а с а н о в. Дело не в автоматах. Вы придумали себе высокие принципы, по ним и живете. Ну, а что они лично вам дали?..

П л а т о н о в. А я вот прожил жизнь и ни разу не задавал себе подобного вопроса.

М а р а с а н о в. Потому что вы раб принципов. Без улыбки, Тихон Ильич, живете. Скучно и неинтересно. Вон посмотрите на рожь в поле. Стоит она колос к колосу, порою такой ветер поднимется, что тебе ураган, а она наперекор всему стоит и не ломается, да еще звенит своими спелыми колосьями и радуется: и солнцу, и звездам, и небу, каждой капле утренней росы, каждой капле дождя. Так и человек должен — жить и радоваться, — а вас раздумья о времени уже настораживают.

П л а т о н о в. Я тоже за раздумья! Только мои раздумья отличаются от ваших. Ваши раздумья сводятся к тому, что «я за свою жизнь ничего не добился, не смог преуспеть в жизни». А мне кажется, что я не только преуспел в жизни, но еще и что-то сделал, чтобы вам жилось хорошо! Вы далеко не молодой человек. Вам уже тридцать три года. И вы должны бы знать, что все, чем вы сейчас так щедро пользуетесь, вам дали мы, люди старшего поколения, те самые, кто не задает себе вопросов, «что они получили от жизни».

М а р а с а н о в. Тихон Ильич, давайте будем откровенны.

П л а т о н о в. Давайте!

М а р а с а н о в. Я ничего плохого не хочу сказать о старшем поколении. Вы люди действия. Вам райком партии вручал командировку, и вы поехали в село раскулачивать. Вас комсомол командировал на стройку, и вы тут же уехали строить. В войну вам дали винтовку в руки, и вы отправились на фронт, в действующую армию.

П л а т о н о в. Все верно.