Единственная ночь - Джейн Энн Кренц

— По-моему, Ханна не поверила твоим словам о моих расстроенных нервах, — отозвался Рейф. — У нас с ней те же сложности, что и у тебя с Бев Болтон.

— Виновато твое сомнительное прошлое?

— Да. И не только мое, но и твое, и прошлое отца.

Митчелл негромко выругался, глядя на кончик трости.

— Значит, вы по-прежнему в тупике?

— Да.

— Дьявол!

— Вот именно, — кивнул Рейф.

— К Гейбу обращаться бессмысленно: у него с женщинами не складывается, как и у нас.

— Это точно.

Митчелл посмотрел на Уинстона. Шнауцер вежливо склонил голову набок.

— И у него спрашивать совета бесполезно, — заметил Рейф. — Ханна научила его соблюдать нейтралитет.

Ночь спускалась на побережье, нагоняя тоску.

— Во всем этом чувствуется какая-то ирония судьбы, — наконец произнес Рейф. — Но какая — не знаю, ведь я так и не закончил колледж.

— Говорил же я, что ты об этом пожалеешь.

— Помню. Посмотри, что со мной стало. Я обречен прожить всю жизнь, понятия не имея, что такое ирония или там постмодернизм. Впору пожалеть о зря загубленной молодости! — Рейф помолчал. — Но я удержусь.

Митчелл кивнул.

— Лучшее средство от хандры — виски с содовой и долгая прогулка по берегу. Мне оно всегда помогало. — Он спустился с крыльца. — Знаешь, что я тебе скажу? — добавил он, оглянувшись через плечо.

— Что?

— Пусть ты не закончил колледж, но все-таки ты Мэдисон.

— Ну и что?

— А то, что ни один Мэдисон не пасует перед трудностями — мы добиваемся своего во что бы то ни стало. Запомни это хорошенько. Ты просто обязан поступить как полагается порядочному мужчине и прекратить эту жизнь во грехе, ты слышишь меня?

— Слышу.

Митчелл открыл дверцу машины и забрался внутрь. Рейф и Уинстон проводили взглядом удаляющегося железного монстра.

Когда за поворотом скрылись габаритных огни, Рейф посмотрел на пса:

— Знаешь, Уинстон, мы с тобой так хорошо ладим потому, что ты никогда не даешь советов.

Уинстон снова зевнул, встал и потрусил обратно в дом.

Митчелл смотрел на дорогу.

— По-моему, этих двоих не помешает подтолкнуть в верном направлении.

— А я бы посоветовал не вмешиваться, сэр, — откликнулся Брайс. — Вы не специалист по близким взаимоотношениям.

— Я плачу тебе не за советы.

— Об этом вы напоминаете уже в тысячный раз,

— Но это тебя не останавливает.

— Поэтому вы и продолжаете платить мне, сэр… Мне неудобно спрашивать, но каким образом вы собираетесь подтолкнуть внука и мисс Харт?

— Скоро узнаешь, — сообщил Митчелл, барабаня пальцами по приборной доске.

— Так я и думал.

Рейф был чернее тучи. Ханна остро чувствовала его мрачность. В таком необычном настроении он пребывал с тех пор, как проводил Митчелла и вернулся в дом. Ханна помогла ему вымыть посуду. Работая, они почти не разговаривали — разве что обменялись парой фраз о том, согласится ли помочь им Аризона Сноу.

— Она такая странная, — заметила Ханна. — Только Богу известно, как выглядят ее дневники. Понятия не имею, покажет она их нам или нет.

— Думаю, мне покажет. — Рейф вытер сковороду и поставил ее в шкаф. — Раньше мы с ней были друзьями.

— Помню. — Ханна посмотрела на него. — Но скажи, что у вас может быть общего?

— Не знаю, почему она поддерживала отношения со мной. А что привлекало меня в ней, мне известно. Она одна не пыталась поучать меня.

Ханна поморщилась:

— Теперь мне все ясно. Она когда-нибудь рассказывала тебе о своем прошлом?

— Ни разу.

— И ты не спрашивал?

— Конечно. — Рейф закрыл кухонный шкаф. — В городе о ней чего только не говорили. Большинство горожан считали ее помешанной.

— А я в детстве думала, что она — бывший секретный агент, которого отправили в отставку, когда он выдохся от напряженной работы.

— Ничем не хуже других предположений.

Домыв посуду, они вернулись в темный солярий.

Рейф поставил два бокала на стол между плетеными креслами и наполнил каждый горячей водой, потом откупорил бутылку апельсинового ликера и плеснул немного маслянистой жидкости в два пузатых бокала. Наконец он подержал бокалы над горячей водой, чтобы подогреть ликер.

Покончив с этим делом, он протянул один из бокалов Ханне.

Она отпила глоток пряного теплого ликера. Уинстон положил голову ей на колени, Ханна почесала его за ухом. От пса веяло блаженством.

Дом быстро обступала тьма. И так же стремительно мрачнел Рейф. Ханне не терпелось нарушить напряженное молчание, но она сдерживалась, считая, что это должен сделать Рейф. Если ему охота хмуриться и дуться, это его дело. Она ему не жена и даже не близкая подруга. Она не обязана успокаивать его, утешать и пытаться поднять ему настроение. Да, они пару раз занимались любовью, но это еще не значит, что они любовники. Но эта мысль почему-то повергла ее в уныние. Теперь хмурились оба. Лучше некуда. Какое-то время Ханна думала, что Рейф вообще не проронит ни слова. Она уже пыталась привыкнуть к тишине, как он вдруг заговорил, и его первые слова так изумили Ханну, что она на миг утратила дар речи.

— С тех пор как Кэтлин погибла, — начал он отчужденным тоном, — я гадал, верит Митчелл в то, что я невиновен в ее смерти или нет.

Ханна приоткрыла рот и снова захлопнула его. Она так растерялась, что ничего не могла придумать. Но Рейф и не ждал ответа.

— Он об этом не заговаривал. — Рейф держал теплый бокал в ладонях. — Но это ничего не значило. Он был всей душой предан нам с Гейбом. Я всегда знал это. И даже когда мы ссорились по всевозможным поводам — от моей временной работы до мотоцикла и подружек, — я знал, что он все равно на моей стороне. Да, он не всегда одобрял меня. Не скрывал разочарования. Временами даже злился. Но в бою он был на моей стороне. Как и Гейб.

Ханна уставилась на него:

— Ты и вправду думал, что все эти годы Митчелл терялся в догадках? Ты не знал, поверил он тебе или нет?

— Твердой уверенности у меня не было. — Рейф нахмурился. — А гордость мешала мне задать вопрос напрямик.

Ханна задумалась.

— Может, ты просто боялся ответа?

Рейф смотрел на огни на противоположном берегу залива.

— Может быть. Или просто не хотел ставить его в неловкое положение. Мы с Митчеллом всегда были откровенны друг с другом, и я не хотел, чтобы ему пришлось кривить душой.