Судьба гусара - Андрей Посняков

– Второй эскдро-он…

– Третий…

Войско выстроилось быстро, без суеты. Пехотинцы закинули на плечи ружья, гусары приготовили штуцеры и пистолеты. Штуцер – это такая короткая винтовка. Стреляет, в отличие от тяжелого гладкоствольного солдатского ружья – мушкета или фузеи, метко, однако заряжается долго, опять же – с дула. Дэну, к слову сказать, штуцер нравился куда больше пистолета – можно было спокойно на дальнее расстояние бить, да еще и метко. Пистолет же… Когда белки глаз противника разглядишь – вот тогда и стреляй, раньше даже и не думай, не попадешь ни в кого, разве что в белый свет как в копеечку.

– Ать-два, ать-два, ать…

По зимнику печатала шаг пехота. В барабаны покуда не были – задача стояла подойти к противнику скрытно. Вот затеют гусары бой, вот тогда…

– Вон они! – вскочив на холм, Давыдов осадил коня и глянул на полковника. – Вон они, Яков Иваныч! А много… Пожалуй, батальона три…

– Для наших солдатушек – в самый раз! Готовьтесь к бою… – оглянувшись на своих гусар и казаков, Кульнев взмахнул саблею. – А ну, ребятушки… Не посрамим российскую честь! Вперед, братцы! Ура!

– Ур-р-а-а-а!!!

Пронесся, раскатился эхом грозный воинский клич. Бросив лошадей в намет, гусары ринулись на врагов, что находились невдалеке от видневшейся за редкими деревьями деревни.

Из-за низких палевых туч выглянуло вдруг яркое солнышко, вспыхнуло на эполетах, зажглось, отразилось в золоченых орлах на киверах рвущихся в бой гусар, возгорелось на угрюмых шведских штыках. Заржали кони, брызнул из-под копыт снег. Рванул в лицо ветер, свежий ветер войны.

– Ур-ра-а-а-а!!!

Спустившись с пологого холма по широкой дороге, русская кавалерия рассыпалась полукругом по берегу реки, уже почти свободному от снега. Здесь, на открытой местности, снег таял куда быстрее, чем в лесу. С утра еще стояли утренники, подмораживало, еще не было той грязной, почти болотной, каши, в которой запросто можно было увязнуть, застрять…

Заметив внезапно налетевших врагов, шведы тут же принялись перестраиваться, раздались резкие звуки труб, послышались выстрелы. Навстречу русским вылетел конный отряд. Кирасиры… Нет, драгуны – конские хвосты на шлемах, палаши, а не сабли… И ружья, притороченные к седлам, тяжелые ружья – драгуны могли вести бой и пешими. Да чаще всего так и делали – не кавалерия, скорей – мотопехота тех лет.

– Ур-ра-а-а-а!

Увидев грозный оскал шведских драгунов, Давыдов выстрелил. Один пистолет. Потом – сразу – второй. Кто-то из врагов вылетел из седла, повис в стременах, и лошадь потащила его прочь, к деревне… Денис выхватил саблю… тяжелая, она хорошо держала удар палаша… Звон ударов, крики, стоны и выстрелы слились в музыку боя, в ледяную симфонию зимней войны.

Удар! Удар! Удар! Противник оказался грозен, штабс-ротмистр сразу от двух драгун… Это и помогло – шведы друг другу мешали, Денис же, закрутив саблю, ударил одного по плечу, чуть пониже эполета… ударил и тут же отразил удар второго соперника, здоровенного детины с плечищами в сажень! Тот, раненный Давыдовым, швед разжал пальцы, повис на темляке палаш… Взвив коня на дыбы, гусар оттолкнул раненого всадника прочь, сам же повернулся к детине и тотчас нанес удар сверху – с оттяжкою… Враг замешкался, не успел поставить палаш, и клинок гусара ударил его по груди, скользнул, разрывая мундир. Брызнула кровь, вражина согнулся…

Убит или ранен? Да некогда тут смотреть, какая разница, главное – выведен из строя, главное…

Снова раздалось лихое русское «ура»! Враг дрогнул, поскакал прочь, лавою растекаясь по флангам…

Тут же пропела труба, ударили барабаны. Опытный военачальник Кульнев подавал сигнал все так же идти по флангам, не атаковать открывшуюся пехоту, гренадер… Почему? Ведь, казалось бы, – вот они! Скачи, руби, бей! Скорее всего, полковник опасался мушкетного залпа… или…

Вот оно!

Внезапно грянули пушки. Просвистела картечь. Если бы не приказ Кульнева, много бы сейчас полегло гусар… и казакам бы досталось не меньше.

– Батарея! – догнав Дениса, на скаку прокричал Культяков. Доломан поручика был разорван, а ментик и вообще потерялся черт знает где.

– Не ранен? – так же, на скаку, осведомился Денис.

– Пустяки, царапина! – поручик весело оскалился и взмахнул саблей. – Там, на околице, батарея. Нам бы ее достать.

– Достанем! – осклабился Дэн. – Давай-ка к лесу, ага… Корнет! Эй, Тошка! Давай за нами, быстрей!

– К лесу? Зачем нам к лесу? – Культяков недоуменно покрутил головой.

Денис лишь рукой махнул – некогда объяснять, – лишь бросил:

– Увидишь!..

…да пришпорил коня.

На берегу, у леса, Денис спрыгнул с коня:

– Корнет, живо заряжай штуцер! Костя… ты как стреляешь?

– Я ж охотник! – с ходу сообразив, что к чему, поручик спешился и принялся заряжать штуцер.

– Сейчас незаметно подползем… затаимся – и выбьем весь наряд! – взяв заряженную винтовку у Тошки, Давыдов похлопал паренька по плечу. – Чай, я пометче твоего бью.

– И я с вами! – упрямо набычился корнет. Светлая челка его выбилась из-под кивера, щеки раскраснелись, голубые глаза сверкали задором и яростью. Совсем еще мальчик… ему бы в девятом классе учиться… Однако уже воин. Гусар!

– И тебе дело сыщется! – успокоил парня Дэн. – Непростое, опасное… сладишь?

– Да я… Да я, господин штабс-ротмистр, я…

– Значит, слушай боевую задачу. Скачи сейчас… к тем, кто ближе… к гусарам, к казакам… кого найдешь. Передашь мой приказ – пусть скачут вдоль реки… Да так только, чтоб картечь шведская их не поймала.

– Понял! – Тошка задорно сверкнул глазами. – Это мы, значит, пушкарей шведских на себя отвлечем. А вы тем временем…

– Как штуцер пристрелян?

– По центру, господин штаб…

– Отлично! Ну, скачи, гусар! Bonne chance. Удачи.

Взметнувшись в седло, корнет бросил коня аллюром. Проводив парня взглядом, Давыдов погладил штуцер и обернулся к напарнику:

– Ну, поползли, что ли, Константин…

– Поползли!

Гусары все же не все время ползли – вдоль реки пробирались мелкими перебежками, таились по буеракам, по кустам, по сугробикам. А вокруг ревел бой! Гремели ружейные залпы, неслись и рвались ядра, свистела картечь. Крики «ура» раздавались с обеих сторон – шведы ринулись в контратаку. Да уж, что и говорить – не трусы, отнюдь…

– Вот они, – осторожно выглянув из-за куста облепихи, прошептал поручик. – Всего-то две пушки… а вреда от них! Нет, Денис Васильевич, ты только глянь – как сноровисто заряжают, собаки!

– Да уж, – кивнув, Денис пристально всмотрелся…

На околице деревни, у самого колодца, примостились два шведских орудия. Обычные полковые пушки с прислугой – пять человек. То ли кого-то убили уже, то ли куда забрали, а как бы то ни было – пятеро.