Ветер, кровь и серебро - Виктория Александрова

её припудренные веснушки, чуть вздёрнутый носик, длинные тёмно-рыжие ресницы, которыми она так наивно хлопала… И глаза… Почему-то сейчас они были не чистой небесной голубизны, как раньше, а будто подёрнутые зеленоватой дымкой.

Осознав, насколько близко они с Хельгой друг от друга находятся, Кристина вздрогнула, очнулась и покачала головой.

— Нет, не надо.

Но Хельга не остановилась.

— Нет!

Кристина вскрикнула и вскочила с места, грубо сбросив с себя руки Хельги. Та взглянула на неё ошарашенно, будто её и впрямь ударили, а Кристина, не в силах больше сдерживать себя, не в силах больше быть вежливой и тихой, прошипела злобно сквозь зубы:

— Даже наши борзые понимают, когда им говорят «нет». А ты…

На большее слов не хватило. Она попятилась к двери, но наткнулась спиной лишь на холодную стену. Почувствовала, что ноги её больше не держат, и тяжело осела на пол, совершенно забыв, что Хельга всё ещё здесь и смотрит на неё. Голова кружилась, в висках пульсировала кровь, пальцы дрожали, а ног она вовсе не чувствовала.

Вроде бы Хельга не сделала ничего ужасного, но… Её слова въелись в мозг и не позволяли спокойно думать — любая мысль возвращалась к этому «вам нужно забыть его». Если бы это было так просто… К тому же, знай она наверняка, что это избавит её от боли, то всё равно не стала бы забывать.

Хельга сказала, что понимает Кристину, но Кристина знала, что ни капли не понимает на самом деле. Если бы понимала, то не стала бы давать таких советов.

Она так и не открыла глаз, но чувствовала кожей, что баронесса Штольц стоит, недвижимая, растерянная, потом делает пару шагов вперёд… Но Кристина даже не пошевелилась. Ей нужно было срочно выпить, напиться до беспамятства, забыться, уснуть и не просыпаться до тех пор, пока Хельга отсюда не уедет.

— Миледи, я прошу вас… — послышался её голос, полный недоумения и растерянности. Она присела рядом с ней и попыталась обнять. Кристина даже не взглянула на неё. — Поймите же вы… — Хельга покачала головой, тряхнув рыжими локонами, от которых пахло лавандой. — Вы… я… Я не знаю как назвать то, что чувствую, но это…

— Неуважение? — горько усмехнулась Кристина.

— Нет, напротив, — отозвалась Хельга, проведя пальцем по сложной серебристой вышивке на её платье. — Меня так давно тянет к вам… Особенно после вашего подарка. — Её пухловатые пальчики с идеальными округлыми ногтями коснулись кулона. — Вы же сами сказали, что это оберег на память о вас…

— Это всего лишь подарок, — сказала Кристина. — Он ничего не значит. Просто знак формальной вежливости.

— Нет, не просто! Вы… вы нужны мне, я нуждаюсь в вас, и когда вы принадлежали… не мне… я…

Кристина лишь покачала головой в ответ на её слова.

— Вы, должно быть, не понимаете. — Усмешка Хельги вызвала в ней волну раздражения, однако она так и не пошевелилась, так и продолжила сидеть, обхватив руками колени и смотря в стену напротив. — Доселе вы не знали о существовании… такой любви?

Кристина не нашлась, что ей ответить. Не хотелось откровенничать с Хельгой, не хотелось ничего ей говорить — казалось, она осмеёт и поставит под сомнение всё, что ей скажут. Хельмут упоминал, что однажды решился раскрыть сестре один свой важный секрет, который касался его отношений с Генрихом, а та в ответ лишь посмеялась и до сих пор потчевала его глупыми шутками.

Поэтому Кристина не хотела ничего говорить — её история была чем-то похожа на ту историю Хельмута. Однако слова вдруг вырвались из неё сами, бесконтрольно, и чем дальше она говорила, тем сильнее глаза Хельги округлялись от изумления.

— Уж поверьте, знаю, пожалуй, побольше вашего, — прищурилась, вспоминая, Кристина. — Вы сильно недооцениваете меня, как я посмотрю? Считаете глупой и ограниченной? Спросите у своего брата — он какое-то время был обо мне такого же мнения. — Она невесело хохотнула, сжимая дрожащими пальцами тяжёлую чёрную ткань своего платья. Хельга напрямую ничего такого не говорила, и Кристина, может быть, преувеличила… Никак не удавалось избавиться от предвзятости по отношению к ней. — Но знайте, что мне и раньше доводилось испытывать такие… необычные чувства.

Хельга взглянула на неё вопросительно, протянув руку, чтобы убрать с лица Кристины прядь, но та качнула головой и отвернулась.

— Моя служанка… Точнее, она ею уже не является… Но тогда была. Это началось лет семь назад. Сначала мне казалось, что это просто сильная дружеская привязанность, но потом… Я не знаю, что это было, и в то же время не могу отрицать этих чувств — видит Бог, длились они недолго, но подарили мне просто неописуемую бурю эмоций. Она восхищала меня, я не могла сдержать улыбки, смотря на неё, я хотела любоваться ей, прикасаться к ней… Это прошло, хотя я до сих пор сильно привязана к ней, скучаю и часто вспоминаю те времена, когда мы были вместе. Так может, ваша светлость, и эти ваши чувства тоже вас оставят?

— Нет, — твёрдо заявила Хельга. — Я уверена, что нет. И я не хочу, чтоб они меня оставляли.

Кристина закатила глаза. Она решила, что будет ей сидеть на полу, нужно наконец пойти и напиться, и взглянула на собеседницу резко и холодно. Взгляд упал на оберег, и вдруг рядом с ним Кристина увидела небольшую деревянную пластиночку в форме ромба.

— Что это у вас? — негромко спросила Кристина, вглядываясь в пластинку.

— А… да так, неважно.

Хельга быстрым, нервным жестом дёрнула за шнурок, чтобы убрать этот странный кулон, но Кристина всё же успела заметить на нём какую-то малознакомую руну. И вздрогнула — руна отчего-то её испугала, она не была похожа на безобидную, от неё так и веяло скрытой опасностью… Хельга же не владела магией, так откуда… Разве что кто-то подарил, как и оберег?

Не сказав ни слова, Кристина резко вскочила с места и бросилась прочь из комнаты — в ту часть замка, где жил Хельмут.

* * *

— Я всё выяснил.

Кристина оторвалась от подушки и удивлённо посмотрела на Хельмута. Она и не услышала, как он вошёл, — кажется, задремала или просто забылась, устав рыдать и постоянно заново переживать в мыслях разговор с Хельгой. Она несколько минут лежала, уткнувшись лицом в подушку, и теперь это место стало влажным от её слёз. Кристине страшно было представить, как она сейчас выглядела, поэтому она решила пока не поворачиваться к зеркалу.

Она чувствовала себя разбитой, будто не спала несколько дней — бесконечные слёзы, истерики и нервные потрясения её вымотали, а ещё сыграла роль