Майк Науменко. Бегство из зоопарка - Александр Кушнир

Поскольку постоянного состава у «Зоопарка» в тот период не было, Майк переключился на многочисленные квартирники. Несколько акустических концертов ему организовывал Павел Краев — в частности, вышеупомянутый сейшн на Петроградской стороне, в одной компании с Цоем и Каспаряном.

Крайне важным ключом для дешифровки творчества Майка оказались воспоминания лидера новосибирской группы «Проходной двор» Юрия Наумова. Так случилось, что в конце восьмидесятых мне доводилось устраивать ему несколько квартирников. И тогда, и позднее Наумов с огромным пиететом относился к песням Майка. Даже спустя много лет во время нашего интервью достаточно было включить диктофон, чтобы зафиксировать его мощный и, к сожалению, пессимистичный монолог. Вопросы в этом случае оказались совершенно не нужны.

Пит Колупаев, 1985

Фото из архива Пита Колупаева

«Впервые приехав к Майку, и увидев, как он живет, я столкнулся с реальным приговором русскому року, — признавался Наумов. — Стало понятно, что это искусство здесь обречено, у него нет никаких шансов и на этой стране можно ставить крест. Дело в том, что на фоне других артистов Науменко транслировал обреченного гения. Будучи глубоким художником, он, к сожалению, не пестовал этого отношения в слушателях, которых призывал на свои концерты и в итоге делал ставку на какие-то другие вибрации. Поэтому на квартирниках постоянно слышались какие-то непонятные выкрики. Часть псевдодрузей провоцировали Майка на то, чтобы он проявлял некое чувство юмора и кураж, и меня это сильно коробило. Это было не столько ощущение очарованности и упоения от причастности, сколько конкретный момент очень сильной досады».

Любопытно, что не сразу очаровался творчеством Науменко и студент МИФИ Пит Колупаев — человек, сыгравший впоследствии важную роль в продвижении Майка на всесоюзную рок-сцену. В первой половине восьмидесятых Колупаев часто мотался в Питер, закупая у Андрея Тропилло магнитофонные альбомы «Аквариума», «Кино» и «Зоопарка» в оригинальном оформлении — с целью перепродажи среди студенческой аудитории. Как правило, будущий рок-продюсер приторговывал этими желанными пленками в общежитии МИФИ — во время акустических выступлений ленинградских и московских рок-музыкантов.

«Полноценный концерт Науменко я увидел в 1983 году, в огромной квартире где-то на Рижской, — ностальгировал спустя много лет Колупаев. — Меня поразили гигантские размеры комнат и мощные железобетонные стены. Приятели рассказали, что это бывший дом энкаведешников, в котором, по слухам, в 1937 году расстреливали людей. Я помню, что встретился в дверях с каким-то волосатым чуваком. Им оказался Сергей Летов, будущий джазовый музыкант. А билетами там заведовал Илья „Паркетыч“ Маркелов, который позже работал у „Зоопарка“ на звуке… Первой новой песней, которую Майк предложил публике, был «Уездный город N». Пел он ее крайне монотонно, гнусавым голосом, причем гитара не строила уже с самого начала концерта. Я тогда, каюсь, не выдержал, дослушал до куплета с упоминанием Льва Толстого и ушел на кухню».

Примечательно, что уже тогда Майк стал напрягаться на просьбы слушателей «спеть что-нибудь новенькое». Он начинал кривиться и автоматически включать менторские интонации.

«Обо мне часто ходят совершенно гнусные сплетни, что я не пишу новых песен, — иногда говорил он на квартирниках. — Они не оправданы и не имеют под собой почвы. Новых песен до черта… К сожалению, я не могу сейчас их спеть, потому что многие из них требуют всей группы. Есть вещи, которые рассчитаны на четыре инструмента, а у меня — всего один».

И это было абсолютной правдой. Продолжая караулить деревообрабатывающие мастерские, Науменко буквально за несколько месяцев написал множество новых песен: «Мария», «Салоны», «Я продолжаю забывать», «Вот и все», «Несоответствия», «Иллюзии», «Новый пудель», «Ром и пепси-кола». Венчала эти творения ностальгическая композиция «10 лет назад»: «Ты помнишь, как все было десять лет назад? / Мы могли не спать по двадцать суток подряд / Мы танцевали буги-вуги всю ночь напролет / И знать не знали ни тревог, ни забот / И я любил тебя, и ты любила меня / Скажи, куда ушли те времена?»

Майк на концерте в Гжели, осень 1985

Фото: Юрий Гаранин

Стоит заметить, что с началом ослабления давления на рок-музыку у Майка участились поездки в Москву. В этот период количество квартирных концертов достигло рекордной отметки. Незаметно для окружающих Науменко перерос статус «запрещенного артиста», постепенно становясь живой легендой.

К тому времени магнитоальбомы «Зоопарка» и «Аквариума» заполонили собой практически все регионы — от Калининграда до Владивостока. Вот что писал по этому поводу один из лучших уральских рок-журналов «СЭЛФ» (Челябинск):

«Майк и БГ — реформаторы языка рок-поэзии, привнесшие новые музыкальные интонации и воссоздающие неповторимую ленинградскую атмосферу в музыке. Имея за спиной достаточно богатую как поэтическую (Бродский), так и музыкальную (например, группа „Санкт-Петербург“) традицию, они вывели ее на такой уровень, что она стала школой».

В сознании Майка начали происходить важные изменения. Он перестал ощущать себя аутсайдером и кожей чувствовал, как его песни «цепляют» все большее число людей. Количество выступлений плавно переходило в новое качество, и теперь ему удавалось держать аудиторию в течение полутора-двух часов. На смену небольшим салонным тусовкам пришли настоящие рок-сейшены, когда на выступления Майка собиралось не менее 70–80 человек. В воздухе запахло успехом…

Рыженко, Наташа, Данилов и Майк на лестнице Михайловского замка, 1983

Фото из архива Андрея Данилова

Самые удачные московские концерты Науменко были сыграны, по мнению многих, на квартирах у Павла Шепелева в Коптево и у Вадима Суровцева-Бутова в районе метро «Кантемировская». Оба они запечатлены в издании «Часть мира, которого нет», выпущенном в 2010 году «Отделением ВЫХОД». На сейшене у Шепелева Майк вдохновенно исполнил большую часть своих новых песен, а у Суровцева-Бутова (где до этого проходили концерты Гребенщикова, Кинчева, Градского, Башлачёва, Мамонова и Цоя) все композиции записывались на двухкассетник Sharp, а также фиксировались на фото — и видеокамеры. Часть этих материалов получилось сохранить для истории.