Лик Черной Пальмиры - Владимир Васильев

Тамара вздрогнула. На секунду даже показалось, что она стала прежней, но тут дверь приоткрылась шире, и за ее спиной вырос высокий человек в длинном халате. От него пронзительно веяло Силой.

Странно, но Ямаец не был темнокожим. Скорее он походил на хорошо загорелого европейца. Но стоило взглянуть на него через сумрак, и все встало на свои места, там он был еще выше и смуглым, как шоколад. Десятки тонких косичек выбивались из-под смешной кепки, похожей на английский цилиндр с козырьком. Кепка была надета криво, козырьком в сторону, и сплошь испещрена непонятными письменами и знаками, однозначно магическими. Халат во многих местах украшали пришитые кости, скорее всего птичьи. На шее болтался амулет — высушенная куриная лапка Точнее, петушиная — ясно просматривалась длинная кривая шпора.

— Уй-йа! — басом сказал Ямаец и присел, чуть разведя руки в стороны насколько позволял узкий коридор. — Пусть входят, дочь!

Озхара и Шведа словно кто-то в спины пихнул, одновременно спеленав по рукам. Ноги с грехом пополам двигались. Ямаец с Тамарой отступили в глубь коридора, в большую комнату.

— Нам пригодится их сила, дочь, — продолжил Ямаец тем же низким голосом.

Швед успел скосить глаза, перед тем как его впихнули в комнату с алтарем. За столом в виде телевизионной коробки с неправдоподобно серьезными лицами сидели девчонки — не все, лишь пятеро, включая открывшую дверь рыжую. Озхар глядел только на Тамару, на ее постепенно утрачивающие плавность движения и разгорающиеся глаза.

Дверь с грохотом затворилась.

— С кого начнем, дочь? — спросил Ямаец.

— С этого. — Тамара указала на Шведа. — Его я оставлю на потом…

И посмотрела в глаза Озхару.

Так глядят вампиры на жертву за пять секунд до укуса.

Швед расслабился и попытался уйти на второй слой сумрака, но его моментально выдернули обратно, словно нашкодившего кота из-под дивана.

Ямаец мигом оказался перед ним с огромным крючковатым клинком в руке наподобие виденных когда-то в музее Египта. Кажется, египтяне использовали похожие инструменты для трепанации перед мумифицированием — такой серп и ножом-то не назовешь. Швед с ужасом скосил глаза, потому что ноги перестали его слушаться тоже.

Но Ямаец пока всего лишь распорол и с треском разодрал на Шведе рубашку. Та же участь постигла и шорты вместе с трусами. За какие-то пять секунд Швед оказался совершенно голым. И лежащим на алтаре — холодном, как и все в сумраке.

Ямаец с Тамарой пребывали полупогруженными в сумрак: их было видно и из с первого слоя, и из обычного мира. Видимо, те, кому Питер казался комфортным, иначе не умели. Или не хотели.

Как следует запаниковать Швед даже не успел: в комнате загрохотало. Добротно так, качественно. То есть грохотало в обычном мире, в сумрак доносились только басовитые отголоски. Открылось сразу два портала: Темный и Светлый. Из первого в комнату шагнули Завулон и Лайк, из второго — Гесер и фон Киссель. Кроме того, появились еще Совиная Голова и Хена, но откуда они появились, Швед не понял.

«Ну, слава Тьме! — облегченно подумал Швед. — Вот и тяжелая артиллерия! Не заставила себя ждать…»

— Доброй ночи! — просипел Совиная Голова и вытаращился, по своему странному обыкновению, на Ямайца.

Ямаец хищно оскалился и ушел уровнем ниже На этот раз — целиком. Все, кроме Хены и Шведа, ушли туда же. Озхар тоже. Но ненадолго, спустя секунд десять все вернулись обратно.

— Не трепыхайся, Ямаец (судя по всему, прозвище к Тамариному папаше успело прочно прилипнуть), — посоветовал Гесер. — Сил у нас более чем достаточно.

Ямаец гневно сверкнул глазами:

— Да? Ты так считаешь?

И щелкнул пальцами — похоже, подал знак Тамаре. Та знакомо развела руки и вскинула глаза к потолку. Но потолка она не видела: только бездонно-смоляное небо сумрака над Санкт-Петербургом.

А мгновением позже из алтаря вырвался сноп голубоватого света, отшвыривая Шведа в дальний угол. Швед влип в стену и амебой сполз на прохладный пол; Хена предупредительно подвинулся, освобождая место.

— Не дури, Ямаец. — Гесер остался спокойным. — Все равно ведь размажем.

Тот словно не слышал; он разглядывал Завулона, который, сунув руки в карманы брюк, привалился к стене и тоже не пойми где находился: не то на первом слое сумрака, не то вообще вне сумрака.

— Ну, об этом Чингачгуке я молчу, — сказал Ямаец хрипло, скользнув взглядом по Лайку. — Но ты, Завулон! Что с тобой случилось? Ты теперь якшаешься со Светлыми?

— Лучше уж со Светлыми, чем с тобой, — невозмутимо парировал Завулон. — К тому же в данный момент я не столько со Светлыми, сколько с Инквизицией. А Светлые — так, бесплатное приложение.

Гесер при этом скептически хмыкнул, но уточнять ничего не стал.

В комнате билась и вибрировала Сила — громадная Сила, способная и на великие разрушения, и на великое созидание. Только не похоже было, что кто-либо намеревается употребить ее на созидание.

— Хватит, Ямаец, — вмешался Совиная Голова. — Никто не позволит тебе хозяйничать в этом городе. Мы прокололись пару раз по незнанию, но теперь у нас информации более чем достаточно. Твои фокусы с куклами больше не пройдут.

— Это мой город! — выкрикнул Ямаец яростно. — Я будил его двести лет! Думаешь, я так просто отступлюсь? Брошу все и отступлюсь?

— Видишь вот это? — Совиная Голова показал ему что-то — видимо, амулет или некрупный артефакт. — Ничего не напоминает? От тебя, от нее и от алтаря вообще ничего не останется. Решай.

— Попробуй, Дункель! — ощерился Ямаец. — Ты представляешь, чем это чревато. Но я тоже кое-чего припас в рукаве! Ну же! Давай! Поглядим, кто на что способен!

Совиная Голова вздохнул и взялся за свое магическое оружие; одновременно с этим Великие приняли сумеречный облик, окончательно погружаясь в сумрак.

— Стойте! — крикнул вдруг Озхар и встал рядом с Тамарой и Ямайцем. — Я не позволю ее убить! Я с ними!

— Озхар, ты чего? — изумился Лайк.

— Я решил, Лайк! Не стоит меня разубеждать.

Ямаец запрокинул голову и торжествующе захохотал:

— Ну, Дункель? Как тебе подобный поворот? Любовь — хороший множитель к нашим силам! Теперь, пожалуй, мы и победить можем, а?

— Озхар, одумайся! — Лайк выглядел напряженным, а напряжением он всегда маскировал растерянность. Остальные тоже явно не ожидали подобной перегруппировки сил, которая действительно многое меняла. В моменты сильных душевных потрясений способности Иных обостряются. Если правильно распорядиться порывом влюбленных, да еще если это сделает умелый маг… В общем, положение даже для сборной Великих сильно осложнилось.

А Озхару стало все равно: он перехватил такой взгляд Тамары, что всякая мысль отступиться теперь казалась нелепостью.