Чертенок с пушистым хвостом - Елена Рудская

и моим двойником. Как будто кто-то хлопнул в ладоши и время остановилось на крохотном пятачке там, где мы стояли. Там снаружи мог бушевать ураган, но здесь все стихло, словно желая дать мне возможность рассмотреть все, как можно внимательней.

Давным-давно, там в другой жизни я читала про такое явление. Оно носит странное и звучное название — «глаз бури». Одно из чудес природы, когда благодаря перепадам температуры внутри урагана появляется крохотный безопасный островок. И сама природа стеной из воды и ветра защищает от гибели, попавшего внутрь.

Вот и я сейчас словно находилась в подобном коконе. Вся истерика, слезы и эмоции остались там снаружи, надежно отсеченные странным спокойствием, опустившимся на меня. Ничто не приходит в нашу жизнь просто так. И вот сейчас я видела автора своих неприятностей. Стоило догадаться еще после первой встречи, что эта стерва просто так не отступит.

«Не знаю, кто второй участник этой затеи, но уж этой я космы на уши намотаю!!!»

Теперь я прекрасно понимала почему Марка в некоторых случаях предпочитает сначала дать в глаз, а потом уже разбираться.

Тишина беззвучно лопнула, рассыпаясь прозрачными осколками и буря радостно взревела внутри, надежно глуша робкий голос воспитания хорошей девочки Маши.

Ох, как она визжала…

Мне чуть уши не заложило.

Рассудив, что бить ее головой об асфальт бесчеловечно, а я все-таки не зверь… а вот земля с газона будет в самый раз. И ссадин будет меньше… и накормить можно… землицей русской…

«Отведай, татарин незваный, гостеприимства русского!»

Полной ложкой, да не стесняйся… у нас еще много.

Рядом доносился какой-то шум кто-то что-то кричал.

Потом пара сильных рук сняла меня с соперницы. И даже немного приподняли вверх потому, что желания достать Ханыль у меня не поубавилось и хоть пинать лежачего не совсем честно, но разве я виновата, что мои руки держали? Пелена ярости медленно спадала и я четко услышала, как мужской голос с доброй насмешкой сказал:

— Какую-какую… сама сказала: «нашу бери».

Говорящего увидеть я не могла, он стоял позади меня, придерживая за плечи, а вот прямо передо мной стояла хрупкая стройная женщина средних лет со спокойным лицом. И хотя она производила вид изящной дамы, свято чтящей этикет, внутри чувствовался стальной стержень. Такая согнет тонкими пальцами и пойдет дальше даже туфли не замарает. Если нарушишь ее границы или обидишь близкого человека.

Кого-то она неуловимо напомнила, но кого? Как ни силилась, но догадка ускользала.

Рядом размазывала слезы Ханыль. Она сразу же приняла вид жертвы и всем своим видом пыталась показать, как ей больно. Но надо признать: видок у нее еще тот был. Макияж поплыл, с одного глаза отвалились накладные ресницы, платье и лицо в земле. Из холеной красотки она превратилась в куклу, которой поигрался жестокий ребенок. Но жалко ее не было. Если бы не держали, то еще бы получила.

Гадина.

В эту минуту мне было ровным счетом все равно, что будет потом. Только бы удалось подправить ее наглую физиономию. Но удерживали меня хоть и мягко, но достаточно непреклонно.

Взгляд женщины был испытующим. И пусть бушевавшая внутри ярость еще не утихла, но кричать и вырываться не хотелось.

— 네 맞아 보여요 (да, похоже ты прав) — задумчиво согласилась она. — 아들은 그녀에 대해 말했다 (сын говорил про нее)

Притворяться, что я не понимаю не хотелось.

— И что же он говорил?

По губам женщины скользнула и пропала улыбка. Ответил мужчина за спиной.

— В тихом омуте черти водятся.

Его русский был идеален, но все же легкий акцент выдавал иностранца.

— Мама… — пока я пыталась собрать мысли в кучку к нам присоединился один из виновников торжества. Сзади спешила Марта, которая тут же, как кошка, защищающая своего котенка бросилась ко мне. Пальцы на моих плечах разжались и я смогла наконец увидеть спасителя Ханыль.

Отец Джин Хо был высоким мужчиной со смоляными волосами и шкодливой улыбкой студента-прогульщика. Но как и в его жене в нем чувствовалась сталь. Такой не отступит даже, если вопреки традициям любимая женщина окажется иностранкой.

Тишина становилась давящей, но никто не спешил ее нарушать. И хотя я не чувствовала себя ни капельки виноватой это начинало немного напрягать. Молчали все даже Ханыль перестала театрально всхлипывать.

Нда-а-а, нелегкая ситуация. И похоже не сулящая ничего хорошего. Когда я уже почти убедила себя, что все хуже некуда, карма решила доказать мне обратное.

Из-за деревьев показался Романович, а за ним человек, которого я никак не ожидала увидеть.

Ну не может все быть настолько плохо?

Следующие несколько минут убили мою робкую надежду на корню.

Может.

Если бы не присохший от ужаса язык, то я бы выругалась даже при взрослых. И пусть бы потом пришлось умереть от стыда. Но это было бы потом.

Последний гость этой вечеринки абсурда был худшим из всех возможных вариантов. Ибо теперь я точно понимала, что спустить все на тормозах не получится. И почему я не села в такси, как хотела с самого начала?

А еще говорят, что умная мысль приходит напоследок…

Протерев на всякий случай глаза, я убедилась, что, к сожалению, они меня не обманывают. За Романовичем шла мама, а сзади догонял ее отец.

«Может закопаться в землю по-быстрому? А что? Вылезу лет так через пять и все устаканится.»

Уши заложило от страха, я слышала только свое собственное дыхание. Вот же вредный старик! Он специально этот сделал. Чтобы у папы даже мысли не возникло изменить свое мнение. Что в тот раз, что в этот все началось с него. Змей старый!!!

Мать Джин Хо первая нарушила тишину.

— Здравствуй, папа.

Щека Романовича едва заметно дернулась, но он сделал вид, что не расслышал, что к нему обращаются и повернулся к Джин Хо:

— Я тебе говорил, что это ничем хорошим не закончится, но ты решил все по-своему. И вот теперь наступили последствия.

Джин Хо оставался спокоен, как удав. Только каким-то внутренним чутьем я ощутила затаившееся в нем напряжение. Он тоже успел перебраться поближе ко мне. И теперь его рука лежала на моем плече, прикрытая моими волосами. У азиатов не приняты публичные выражения чувств особенно при старших, но он словно понял, что меня сейчас взорвет и таким способом пытался успокоить. Хотя от его отца кажется не укрылся этот демарш.

Ответить он не успел, потому что тишину прорезал голос отца:

— Может мне кто-то объяснит, что здесь происходит? И почему моя дочь в таком виде?

— Она первая на меня