Этюд багровых вод - Ава Райд

тяжелым и утянуть нас на дно. Отличный способ утонуть.

В голосе отчетливо слышалась дрожь. Эффи заметила, как он сжал кулаки.

– Ты боишься? – хмуро спросила она.

– Утонуть? В темноте? Да. Вполне разумная реакция, – заметил Престон.

«Гидроцефалия. Вода в мозгу». Неудивительно, что он боялся.

– Тогда пойду я, – предложила она. – А ты просто подержишь фонарик.

– Эффи, это безумие. У нас даже ключа нет.

– Я смогу его достать, – заверила она. И пусть разум отчасти противился этой мысли, Эффи верила, что так нужно. – Обещаю, что справлюсь. А потом поплыву. Я не боюсь утонуть.

Эффи не шутила. Впрочем, наверное, под водой, когда легкие горят от нехватки воздуха, а свет медленно угасает над головой, она бы испугалась, но в абстрактном смысле утопление ее не пугало.

На самом деле Эффи не боялась смерти. Она представляла ее последним, мастерски исполненным актом бегства. Если верить Янто, утопление казалось не слишком легким способом уйти, однако, если она окажется в воде, это уже не будет иметь никакого значения. Страх и боль можно пережить, если знать, что они рано или поздно закончатся.

– Прекрати, – бросил Престон. – Просто… хватит вести себя безрассудно. Знаешь, какова твоя единственная ужасная черта? Ты выпрыгиваешь на ходу из машин и ныряешь в темную воду.

Престон явно сердился, как вчера на приеме, столкнувшись с Марлоу, однако теперь его злость была какой-то другой, напряженной и отчаянной.

Эффи потрясенно замолчала, пытаясь осознать сказанные им слова, а потом стряхнула их с себя, будто капли той самой темной воды.

– Ты не понимаешь, – возразила она. – Тебя не было в той машине с Янто. Я выпрыгнула, не чтобы погеройствовать, я спасалась. Ты думаешь, что я безрассудная, а я просто пытаюсь выжить. Да, иногда это не очень красиво. Коленки ссажены, нос разбит, все такое. Ты сказал, что я слишком строга к себе, но это не так. Я знаю себя и понимаю, что глубоко во мне заложен только один инстинкт – выживание. Все мои мысли и поступки направлены лишь на то, чтобы сбежать, раз за разом.

Вера в книгу Мирддина стала для Эффи величайшим, самым длительным побегом, однако сделала ее неуравновешенной, ненадежной, хрупкой и взбалмошной. Жесточайшая ирония судьбы: чем больше сил прикладываешь, чтобы спасти себя, тем меньше ты достойна спасения.

С трудом сглотнув, Эффи стойко выдержала пристальный взгляд Престона, ожидая ответа. Она тяжело дышала.

– Ты очень сильно ошибаешься, – сказал Престон. Эффи заметила, как потемнели его светло-карие глаза. – Ты не настолько проста. Да, ты пытаешься выжить, но не в этом твоя суть. Ты храбрая, ты умная. Ты самый цельный, самый настоящий человек из всех, кого я знаю.

Дыхание перехватило, и Эффи поняла, что не может выдавить ни слова. «Я не верю тебе», – хотелось сказать ей. А еще: «Спасибо». А еще: «Расскажи обо мне, ведь я больше не знаю саму себя».

Если Мирддин не писал «Ангарад» и на самом деле был просто старым развратником, а Короля фейри вовсе не существовало, то кто тогда она? Всего лишь сумасшедшая девчонка, что барахтается в черной воде. Ей захотелось заплакать.

Эффи решила ничего не говорить. Вместо этого она единым быстрым, решительным движением перекинула ногу через бедра Престона, оседлала его и повалила на диван. Она прижалась к нему, почти вплотную приблизив лицо к его лицу, так что носы почти соприкасались. Эффи слышала, что их сердца бились вместе, в бешеном тандеме.

Они долго-долго лежали так молча, не двигаясь.

– Эффи, – наконец прошептал Престон и, скользнув рукой ей под юбку, обхватил бедро. – Не стоит.

– Разве ты не хочешь?

«Меня», – мысленно закончила она, но не решилась произнести вслух это небольшое уточнение.

– Конечно, хочу. – Престон пошевелился, и Эффи ощутила, как к бедру прижалась твердая, жаждущая плоть. – Будь ты просто девушкой с вечеринки, я бы не сомневался. Но я знаю тебя и в курсе, что с тобой сделали…

Внутри все сжалось.

– И что это значит?

Престон протянул руку, и Эффи решила, что он хочет коснуться ее лица. Однако Престон подхватил ее рассыпавшиеся золотистые волосы, щекотавшие ему щеки, скрутил их в узел и мягко и осторожно перебросил ей за спину.

Заметив, как напряглись сухожилия на внутренней стороне его запястья, Эффи прерывисто вздохнула.

– Я знаю о том преподавателе из твоего колледжа, – тихо признался Престон. – О том, что он с тобой сделал… Прости.

Эффи отпрянула, как от пощечины, и выпрямилась, неловко устроившись на его коленях.

– Ты никогда не говорил, – дрожащим голосом пробормотала она. – Не давал понять мне, что знаешь.

– Ты не поднимала эту тему, а я сам не хотел упоминать. – Престон тоже сел и обвил ее руками, чтобы не позволить упасть. – Сперва я даже не подозревал, что речь о тебе. Просто ходили слухи о девушке из архитектурного колледжа, которая спала со своим куратором. Только потом я узнал, что в архитектурном училась всего одна девушка…

– Я никогда с ним не спала. – Эффи ощутила подступающую тошноту. – Я даже не… Это нечестно. Мужчины болтают, что им заблагорассудится, и все им верят.

– Нечестно, – тихо согласился Престон. – Знаю.

– Да, кое-что было, но не это. – В носу защипало, как всегда, когда к глазам подступали слезы, и сейчас Эффи всеми силами старалась сдержаться. – И все считают, что это я начала, но нет, я никогда его не добивалась. Хотя все парни в колледже думали именно так. Но он просто трогал меня, а я не остановила его.

– Эффи, – сказал Престон. – Я тебе верю.

Она в замешательстве моргнула, стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы.

– Тогда почему ты не…

Престон чуть покраснел.

– Я вовсе не имел в виду, что ты падшая женщина и все такое… неважно. Просто я не хочу становиться очередным мужчиной, который тебя использует. Не хочу, чтобы ты думала, будто я только и жду возможности перепихнуться на диване. Я не хочу становиться очередной причиной твоей бессонницы.

К горлу подступили рыдания, и Эффи потерла глаза тыльной стороной ладони.

– Я бы никогда так о тебе не подумала. Мне казалось, ты… холодный и равнодушный, как все аргантийцы. Я сомневалась, что ты вообще что-то чувствовал, глядя на меня.

– Еще как чувствовал. – Престон обнял ее крепче и погладил поясницу костяшками пальцев.

Эффи вспомнила, как он несколько раз нацарапал ее имя на полях: «Эффи, Эффи, Эффи, Эффи, Эффи». Вот бы он снова и снова повторял его вслух.

Еще немного – и она, возможно, начала бы умолять. Вот уж точно падшая женщина. Только какая из нее искусительница, если она не смогла соблазнить даже