Ловушка для декана - Лючия фон Беренготт

Я, конечно, в отличие от свекрови, не в курсе была, «как надо» и «как полагается», поэтому возмущалась несильно. Но и я пришла в оторопь от приказа ехать домой, пока схватки не участятся до одной в минуту.

Слава богу, мы поселились в отеле рядом с больницей!

– Ауу… – я схватилась за низ живота одной рукой, за кровать другой и так зависла, пока не отпустило…

– Да, похоже и в самом деле пора, – резюмировал Матвей, оглядывая меня с видом как минимум врача реанимации.

– Пора было еще десять минут назад! – огрызнулась я, пытаясь отдышаться. – Только кто ж меня слушал…

– Не ворчи, – отозвался он, кидая в уже готовую сумку последние мелочи. – Через пять минут будем в больнице.

– А твоя мать?

– Подойдет сама, позже.

Свекровь, за неимением свободных номеров, пришлось поселить этажом выше и забирать ее уж точно не было времени. Но это еще ничего – учитывая, что моя мама вообще не поехала.

Вот просто так, взяла и не поехала со своей единственной дочерью на роды, хоть ее и звали, и билет оплатили, и место в гостинице на нее выделили. Я не стала настаивать, зная, как сложно ей принять мое желание родить ребенка в неполные двадцать лет. Это было выше ее понимания, и ничего с этим было не поделать. Какая есть!

Зато свекровь восполняла отсутствие авторитетной женской фигуры сполна – как в положительном смысле, так и в отрицательном. Советы и жизненные премудрости лезли из нее, как из пороки из ящика Пандоры, и заткнуть их не было никакой возможности. Хотя бы потому что вперемежку с ними лезли почти-материнские нежности и вполне искренняя заботы.

Поэтому, с одной стороны, я не очень расстроилась, когда узнала, что свекровь вот прям щас с нами в больницу не поедет, а с другой таки расстроилась – Матвей на самих родах присутствовать отказался, а в чью-нибудь руку вцепиться наверняка захочется.

По крайней мере, хоть вопрос с анестезией решу сама, без свекрови.

О да! Это был вопрос номер один! Всю дорогу – все эти бесконечные пять минут, пока мы ехали в такси до больницы – я думала только о том, брать мне эпидуральную анестезию или попробовать так родить, без облегчения страданий.

Свекровь считала, что эпидуралка это ужас и кошмар – дочь подруги двоюродной сестры мол инвалидом от нее стала. Мигрени, головные боли… «Тебе такое надо»?

Мне такое было не надо, но и порог боли у меня низкий. А ну как стекла воплями повыбиваю?

Уже на подъезде схватки участились настолько, что даже таксист испугался – на такой скорости влетел на парковку, что чуть людей не посбивал. Вот были бы роды, если бы все же сбил!

– Не волнуйтесь так, в первый раз долго рожают, – успокоил его Матвей, но как-то не очень уверенно.

Как назло, мне снова скрутило низ живота – причем так, что захотелось побиться головой о боковое стекло.

– Я все же думаю, Любой надо назвать ребенка, – первое, что я услышала, когда вернулась из своего маленького, персонального ада.

И зашипела, сразу же забыв о боли.

– Какая еще Люба! Сто раз ведь обсуждали! Тот факт, что твою тетку звали Любой, не означает, что я буду так называть свою дочку!

– Обсуждали, но ведь я еще не согласился! Твоя Аня ничем не лучше!

– Аня – это интернациональное имя! Она где угодно сможет жить с этим именем! И… никто смеяться не будет… Фак!

– Да чего бы над именем смеялись? На западе уже давно никто не смеется над именами. Толерантность, милочка, слышала про такое?

И только когда, пулей пропустив через приемный покой, меня уложили в особую палату, где проверяли на «готовность», я поняла, что Донской мне просто зубы заговаривал и специально злил, чтобы отвлечь! Уже ведь давно все решили – Аня «ин», Люба «аут»!

А он, зараза, оказывается, умеет зубы заговаривать! Я инстинктивно вцепилась в руку мужа – вот теперь точно никуда не отпущу, пусть заговаривает!

Вошла медсестра, полезла проверять, что там с «готовностью». Донской целомудренно отвернулся, а меня вдруг разбило такой болью, что я забыла абсолютно все свекровкины увещевания.

– Эпидюрал – райт нау!  – заорала так, что действительно чуть стекла не повылетали.

Донской чуть не присел от страха. Выругался и повторил – на чуть более красноречивом английском, с истерическими нотками в голосе.

–  Да! Моя жена будет рожать только с эпидуральной анестезией! Нам не нужны лишние страдания. Зовите врача!

Медсестра подняла голову, вытащила руку из-под простыни, прикрывающей мои нижние регионы, и обвела нас обоих странным взглядом.

– Я вообще-то рада бы… – медленно произнесла – неожиданно по-русски. – Вот только запихнуть ребеночка обратно я не смогу, к сожалению. Или к счастью…

– Что?! – мы вцепились друг в друга в полнейшем ужасе.

– У вас полное раскрытие, девушка. Одиннадцать сантиметров. Эпидурал вас уже не спасет.

– О боже… боже… – я вдруг заплакала. – Матвей, я боюсь…

– Тшш… Не бойся… Я все решу… Сейчас приведу врача! – на лоб легкая теплая, слегка подрагивающая рука, и сразу же стало легче. Вот прям физически.

Медсестра усмехнулась.

– Решайте, ради бога, папочка. А мы пока родимся. Да, малыш? – она снова приподняла простыню, обращаясь к кому-то у меня между ног.

– О господи…

Он хотел было убежать – вероятно, требовать, чтобы прислали анестезиолога, но я не пустила – уже ничего не соображала. Вцепилась в его руку, как утопающий в соломинку и не отпускала, пока везли на каталке в палату, пока переодевали и укладывали на высокую кушетку с поручнями.

Анестезиолог пришел сам, осмотрел меня, померял давление, посмотрел на мониторы… и покачал головой.

– Опасно… Эпидурал затормаживает схватки, а на таком этапе… Нет. Не возьмусь. Не то придется вообще резать. Рожайте сами, девушка. А я не берусь.

И ушел.

– Сууука! – взвыла я в потолок. Где это видано?! И это супер-бупер клиника?! Еще пусть повитуху позовут, уроды!

Новой схваткой прорезало так, что в глазах зарябило. Медсестра мешалась, бегала вокруг, прикрепляя какие-то новые датчики, штуку для давления и лепеча что-то по-английски, но с таким жутким индусским акцентом, что я в нормальном состоянии-то не поняла бы.

– А ну-ка встань! – Донской вдруг остановил медсестру жестом, и потянул меня за руку, как только отпустило.

– Чего? – охая от стягивающей поясницу и таз боли, я потянулась следом, не понимая, что ему нужно от меня, и как я могу встать, когда через секунду это начнется опять!

– Мисс, хватит! – рявкнул вдруг на тетку, не оставляющую меня в покое. Та аж подпрыгнула. – Встань и облокотись на кушетку, Лера. Ага, вот так…