Золотое сердце Вавилона - Наталья Николаевна Александрова

перед чернобородым халдеем и примирительно проговорил:

– Успокойся, Сун-иддин, эти господа – мои добрые друзья, они не сделают ничего плохого. Им всего лишь нужно поговорить со своим знакомым… не беспокойся, Сун-иддин, выпей лучше со своими друзьями финикового пива за счет заведения!

– Добрые друзья! – неприязненно проворчал чернобородый. – Знаю я этих добрых друзей! От них не приходится ничего ждать, кроме пакостей!

Однако он убрал свой нож и сел за стол, сверкая глазами, и не успокоился, пока расторопный прислужник не поставил перед ним большой глиняный кувшин с пивом.

Кабатчик повернулся к магам и проговорил вполголоса:

– Наша молодежь очень горячая, но она отходчива. Пойдемте дальше, только не отставайте от меня, а то как бы чего не вышло…

Он прошел в дальний угол комнаты, поднял льняную занавеску, за которой оказался узкий проем, через который можно было попасть в темный коридор, заканчивающийся дверью. Перед этой дверью сидел, скрестив ноги, коренастый толстый человек с единственным черным глазом и длинными волосатыми руками.

– Пропусти нас к старцу, – обратился к одноглазому кабатчик. – У этих господ к нему важное дело.

– Какое дело может быть у прислужников Эсагилы к святому старцу? – хриплым голосом ответил одноглазый. – Я не пропущу их живыми!

– Не горячись, Циклоп! – проговорил кабатчик испуганным, умоляющим голосом. – Это очень достойные господа, они только поговорят со старцем и тут же уйдут!

– Я сказал, что не пропущу их живыми! – отрезал одноглазый. – Если им так нужно пройти – пусть попробуют!

Циклоп сделал неуловимое движение, и в обеих его руках оказалось по тяжелому кривому ножу.

Вдруг из-за двери за спиной одноглазого послышался тонкий, почти детский голос:

– Пропусти их, Циклоп! Я давно их дожидаюсь!

– Слушаю и повинуюсь! – одноглазый поднялся и нехотя отступил в сторону, освобождая проход к двери.

Кабатчик облегченно перевел дыхание, открыл дверь и посторонился, пропуская своих спутников:

– Проходите, добрые господа! Я сделал все, что мог, а дальше уж вы сами. Я не хочу лишний раз беспокоить святого старца…

Маги прошли в дверь. Для этого им пришлось согнуться, поскольку дверной проем был очень низким. Особенно трудно пришлось Мар-бити-ану-Мардуку из-за его высокого роста.

За дверью оказалась маленькая полутемная комната с низким закопченным потолком. Возле дальней стены на тощем матрасе полулежал маленький, худенький человечек в пестрой одежде – то ли ребенок, то ли старик. Он приподнялся на локте и оглядел вошедших прозрачными светлыми глазами.

– Мы пришли к тебе за помощью, святой старец, – заговорил наконец высокий маг.

– Можешь ничего мне не говорить, Мар-бити-ану-Мардук, – перебил его старик. – Я знаю, зачем вы пришли, я жду вас сегодня с самого утра. Вы не торопились.

– Как это возможно? – проговорил второй маг. – Мы сами только недавно решили пойти к тебе!

– Человек часто сам не знает, что будет делать через пять минут – но звезды знают все. Вы, в своем храме, тоже наблюдаете за звездами, так что должны это знать.

В голосе старика звучала откровенная насмешка, но маги предпочли ее не замечать.

– Нам нужна твоя помощь, старец, – проговорил Мар-бити-ану-Мардук, выступив вперед. – Молодой царь Запада совершил святотатство. Он похитил сердце Великого Отца, господина Мардука. По законам Эсагилы святотатство должно быть наказано. До сих пор звезды не благоприятствовали мести, но сейчас они расположились благоприятным образом, так что мы можем совершить отмщение…

– Но вы так давно не проводили ритуала смерти, что разучились это делать! – закончил за него старый халдей.

– Ты говоришь правду, старик, – нехотя согласился с ним высокий маг.

– Ваши боги – бессильные боги! – воскликнул халдей. – Они умеют только принимать угощения и подарки, когда же дело доходит до серьезных вопросов, до вопросов жизни и смерти – они бессильны, и вам приходится идти на поклон к нам, халдеям!

– Мы заплатим тебе полновесным храмовым серебром, – проговорил высокий маг. – Серебром из сокровищницы Эсагилы.

– Оставьте себе свое серебро! – перебил его старый халдей. – Я помогу вам бесплатно. Я помогу вам, потому что молодой македонский царь несет моим богам такую же угрозу, как Мардуку или Иштар. Он несет гибель всему нашему миру – древнему миру Вавилона и Ассирии, миру Аккада и Халдеи. На копьях своих воинов царь Александр несет новое время, время, в котором ни вам, ни мне не будет места. И еще я помогу вам, потому что этого хотят звезды.

– Благодарю тебя, мудрый старец! – вавилонский маг низко поклонился. – Служители Эсагилы никогда не забудут твоей помощи. А сейчас нам нужно поспешить, нам нужно подготовить все для великого ритуала смерти, пока звезды благоприятствуют ему. Бери то, что тебе понадобится, и пойдем в Эсагилу.

– Да будет так! – старик поднялся, сдвинул в сторону свой матрас. Под ним в полу оказался люк. Распахнув его, старый халдей спустился по крутой лестнице в подпол.

Вскоре он поднялся оттуда с тяжелым кожаным мешком на плече.

– Позволь, старец, я помогу тебе нести этот мешок! – предложил ему высокий маг.

– Не позволю, – отвечал тот. – Пусть я очень стар, но благодаря моим богам силы меня еще не оставили, и я не нуждаюсь в твоей помощи, вавилонянин!

Вскоре они покинули халдейскую таверну и отправились в Эсагилу, храм Великого Отца Мардука.

Солнце в небе стояло еще высоко.

Вавилонский маг озабоченно взглянул на него и спросил халдейского кудесника:

– Мудрый старец, скажи, нужно ли нам дожидаться, когда солнце закатится за западные горы и на небе появятся звезды?

– Мы не можем ждать, – ответил старик. – Звезды правят миром и днем, и ночью. Так что нужно спешить, пока их расположение не изменилось. Солнце нам не помешает – лишь бы храмовая стража не пропустила посторонних людей.

– Да будет так!

Жрецы дошли до Эсагилы, храмовая охрана пропустила их, и все четверо поднялись на верхнюю открытую площадку храма.

– Вы будете делать только то, что я велю! – приказал халдей. – Будете неукоснительно выполнять каждый мой приказ – иначе из ритуала ничего не выйдет!

– Да будет так!

Старик развязал свой мешок, достал из него кусок мела и начертил на крыше храма священную пентаграмму – фигуру из многочисленных пересекающихся линий, похожую на пятиконечную звезду, обращенную одним острием книзу.

Затем он расставил жрецов Мардука в концах пентаграммы. Два конца остались пустыми, и он положил на одном из них черного скорпиона, а на другом – крупную ящерицу с головой, увенчанной высоким розовым