Молодые и красивые. Мода двадцатых годов - Ольга Хорошилова

Журнал Vogue (Paris), 1920.

Национальная библиотека Франции

Неодолимое влечение к Востоку испытывали многие звезды подиума. Жан Пату, такой лаконичный, спортивный, сдержанный, в 1923–1924 годах создал прогулочный костюм «Арабеск» в затейливых ближневосточных узорах, нарядный ансамбль «Кабул» и фантастически роскошное парчовое платье «Шахеразада». Восток звучит в коллекциях домов моды Premet, Dorat, Myrbor, Martial et Armand, Madeleine et Madeleine.

Реклама шляпки-«клош» с вуалеткой

Журнал Femina, 1927. Архив О. А. Хорошиловой

В начале двадцатых вошли в моду вуали, имитировавшие чадру, а вернее, ту ее часть, которая закрывала голову и лицо женщин Востока. О них вспомнили не только потому, что увлекались ориентализмом. После войны косметическая промышленность восстанавливалась медленно, и то, что предлагали производители, могли позволить не все дамы. Газовые, батистовые, кружевные вуали стали прекрасным и дешевым выходом. Они скрывали морщины, мешки под глазами, нездоровую бледность лица и одновременно окутывали женщину пеленой загадок. Такие предлагали модельеры Сюзанна Тальбо, Жанна Ланвен, Мария Ги.

Модели в шляпах и вуалях в восточном стиле

Журнал Vogue (London), 1922. Архив О. А. Хорошиловой

Актриса Лотте Лоринг позирует в сатиновом платье и шляпке с вуалью

Журнал Die Dame, 1926. Архив О. А. Хорошиловой

Тюрбаны оказались тоже весьма кстати. Во-первых, они прекрасно гармонировали с индо-османскими вечерними туалетами, а, во-вторых, своей формой соответствовали моде на шляпки-«клоши» и широкие ленты-бандажи. Их заказывали у Поля Пуаре, Тальбо или обращались в демократичные ателье, к примеру G. Claux, предлагавшее «тюрбаны и некоторые другие идеи для практичной куафюры».

Тканями для псевдовосточных нарядов торговали дома Rodier, Bianchini-Ferier, Е. Meyer. В архивах до сих пор хранятся книги с образцами их баснословных текстилей. Это настоящие энциклопедии «колониальных» орнаментов и цветов.

Как восточный костюм немыслим без тканей, так и восточный образ незавершен без парфюма. Сладкие телесные «гаремные» запахи покупали у Пуаре – «Аладдин», «Китайская ночь», «Магараджа». Широкий ассортимент ароматов Ближнего и Дальнего Востока предлагала компания Babani – «Сайгон», «Даймо», «Цветы Аннама».

Реклама текстиля в восточном вкусе от компании Е. Меуег&Со

Середина 1920-х годов. Архив О. А. Хорошиловой

Реклама парфюмерии Babani

Журнал Femina, 1923.

Архив О. А. Хорошиловой

О ней Париж узнал в благословенном 1813 году. Она предстала перед ним в разухабистой казачьей суконномеховой форме. Многие тогда отметили первобытную живописную дикость «донцов-молодцов», вислоусых смуглых бородачей с пьяной искрой в черных глазах и звонкими золотыми сережками. Потом, конечно, с «дикой» Россией познакомились ближе – во время Восточной войны. Англичане и французы увезли с Крымского полуострова теплые вязаные балаклавы, вышитые блузы, странную смесь балканского и греческого стилей, и память о протяжных, за душу хватающих малоросских песнях. После Русско-турецкой войны, за которой следила, кажется, вся Европа, румынские, болгарские, карпатские народные мотивы проникли в искусство, музыку, интерьеры и костюм. В десятые годы «дикая» Русь ревела и грузно плясала под грозные медные трубы и барабаны Стравинского, Жар-птицей металась по сцене Гранд-опера, ослепляла желтым шелковым пламенем горячих половецких плясок. После окончания Первой мировой и Гражданской русский стиль вместе с тысячами эмигрантов покинул Родину, осел на чужбине и добавил «дикого» колорита в мозаичное панно двадцатых.

Бельгийская королева Елизавета (справа) в нарядном платье с вышивкой в русском стиле

Фототипия, 1923. Архив О. А. Хорошиловой

Русские дамы, с громкими фамилиями, ветвистыми родословными, хорошо образованные и почти не работавшие в чудесное расхоложенное имперское время, были прекрасными мастерицами. Рукоделию их обучали дома, в институтах благородных девиц и гимназиях. Они ловко вышивали крестом, бисером, плели кружева и сочиняли прелестные шляпки. И они превосходно объяснялись на иностранных языках, умели себя держать. И все эти навыки, то единственное, что осталось у них в наследство от потонувшей империи, русские дамы успешно использовали. Они открывали «увруары», кустарные мастерские, распределяя работы мастерицам на дом, возглавляли благотворительные пансионы, руководили швейными, кружевными, шляпными ателье. И все ими созданное выставляли на благотворительных аукционах или специализированных кустарных выставках. Неудивительно, что именно тогда, в 1921–1922 годах, коллекции большинства парижских домов моды наполнились восточноевропейскими мотивами. Стали весьма популярны прогулочные костюмы, дневные платья, пальто, нарядные блузки, расшитые «a’la russe».

Великая княжна Мария Павловна за работой в «Китмир»

Конец 1920-х годов.

Архив О. А. Хорошиловой

Многие из них действительно были русскими – их создавали эмигрантки, работавшие в доме вышивки «Китмир», который основала и возглавила великая княжна Мария Павловна, внучка Александра II. Фамилия, связи и яркий предпринимательский талант весьма помогли. В 1921 году через своего брата, великого князя Дмитрия, она познакомилась с Шанель и подписала с ней эксклюзивный договор. Это был первый шаг к признанию. «Успех вышивок превысил все мои ожидания, – вспоминала Мария Павловна, – я была полностью им поглощена. Но я определенно недооценила собственные силы и силы тех нескольких мастериц, которые составляли нашу студию вышивки. Заказы поступали без конца, и я не могла в срок исполнить их, так как нас было всего трое или четверо. Несколько недель мы работали почти без отдыха, в особенности я и моя свекровь (княгиня Софья Сергеевна Путятина. – О.Х)»[14].