Риф - Алексей Поляринов

– Ничего я не предвзята.

Джун скептически посмотрела на нее.

– Ну ладно, – Ли развела руками, – ты права, Гарин – это личное. Но что ты предлагаешь? Он в России, и он продолжает жрать людей. Эта русская, она просит о помощи. Гарин предлагает ей взять у него интервью, мы обе знаем, чем это кончится для нее. Я могу ей помочь.

– Вот и помоги, проконсультируй ее по телефону или, я не знаю, по скайпу. Есть куча всяких технологий, лететь в Россию необязательно.

– Джун, посмотри на меня. Давай, посмотри. Если бы ты десять лет назад написала в дом Тесея, а тебе вместо помощи предложили бы чертову консультацию по скайпу, что бы ты почувствовала? Эта русская – такая же, как мы с тобой. Если она поедет к нему сама, ей конец. Ну? Чего ты отворачиваешься?

Джун вздохнула.

– Я понимаю, и мне правда жаль. Но это Россия, это не наша территория, у нас там нет ничего, ни людей, ни прав, ни ресурсов. Это не наша проблема.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, у нас в ПОЛК есть целое досье на Гарина, – Ли показала пальцем себе за спину. – Значит, он все-таки наша проблема.

Джун закрыла глаза, вздохнула.

– Я не знаю. Не знаю. Должен быть способ решить все без трансатлантического перелета.

– Я внимательно слушаю, – сказала Ли. – Если такой способ есть, я первая им воспользуюсь. А если нет, помоги мне купить билеты.

– Да ты же даже языка не знаешь! Как ты там передвигаться собираешься?

– Я загуглила, у них есть «Убер» и GPS. Не пропаду.

* * *

За последние пятнадцать лет Ли не раз представляла себе сцену встречи с Гариным. Воображала, как разобьет ему лицо или прострелит колено. Но никогда не думала, что ей действительно выпадет шанс встретиться с ним; и часто думала о том, хватит ли ей духу и злости убить его. Не дрогнет ли рука. И станет ли ей легче. И стоит ли он того, чтобы марать об него руки.

Теперь она летела в Россию, и от мысли о встрече с Гариным спустя столько лет неприятно потягивало в груди. Ли пыталась отвлечься, – чтением или музыкой, – но тщетно. Зачем я лечу? Я совершаю ошибку? На протяжении всего полета ее не оставляло ощущение, что она как будто соблюдает готовое вот-вот сорваться перемирие. Похоже, смятение отражалось на лице, потому что стюардессы несколько раз подходили и спрашивали, как она себя чувствует и не нужна ли ей помощь.

– Все хорошо, – отвечала Ли, – я просто очень боюсь летать.

Она не злилась, нет, это было другое. Она была растеряна. Дело было не в Гарине, – если бы Джун просто сказала, что он жив и здоров, это одно, плевать, пусть живет. Но он ведь не просто жив, он продолжает пожирать людей, а это уже совсем другая история, это значит, что он не остановится. Не остановится сам.

Приземлившись в Шереметьево – в аэропорту, название которого она даже прочитать не могла, не то что произнести – sche-re-me-tie-vo – как же много слогов, господи! – Ли сразу почувствовала, что попала в абсолютно чужой и чуждый мир. Тут все было другое, даже воздух. Она шла к выходу из терминала и слушала голоса – и, как любой турист, впервые в жизни оказавшийся в другой стране, испытывала странное ощущение, когда ты слышишь разговоры людей, но не понимаешь ни единого слова, тебе кажется, что голоса ничем не отличаются от голубиного воркования – русский язык казался ей более длинным и гулким, и очень красивым, и ей было ужасно жаль, что она не понимает ни слова, и очень стыдно оттого, что она никогда особо не интересовалась своими корнями, корнями матери. Поэтому теперь, шагая к выходу из терминала, пытаясь найти глазами в толпе встречающих девушку – как же там ее имя? Она его даже записала – Ta-ti-ana – Ли всерьез задумалась о том, чтобы начать учить русский язык, так сильно ей хотелось понимать всех этих странных, чуждых людей, которые вокруг нее говорили о чем-то своем, свободно, громко, растягивая гласные.

Девушка по имени Ta-ti-ana стояла в толпе с листочком, на котором от руки маркером было написано Lily Smith и дорисован веселый смайлик. Ta-ti-ana была одета в голубую худи, джинсы и белые кеды. Кучерявые, непослушные черные волосы, усталый взгляд, мешки под глазами. Ta-ti-ana заговорила с ней по-английски, с легким акцентом, который в основном слышался в букве «r». Они сели в такси, и Ли сразу попросила прощения, если вдруг будет путаться в ее имени.

– А у тебя есть какая-то сокращенная версия имени? Ta-ti, например?

– Можно просто Таня.

– Как?

– Та-ня.

– Отлично, а то я думала, с ума сойду от количества слогов. Это пока мой главный культурный шок. У вас такие длинные слова и там так много непонятных букв, что я путаюсь. Вот, например, аэропорт ваш – ше-ре-ре…

– Ой, – Таня рассмеялась, – это ты еще названий наших веток метро не видела.

– А что с ними?

– Ну, одна из них называется «Серпуховско-Тимирязевская».

– Ну-ка еще раз, по слогам.

– Сер-пу-хов-ско-ти-ми-ря-зев-ска-я.

– Господи Исусе, это реальное слово?

– Не, это два слова. Твой отель, например, расположен на станции «Полежаевской», – «По-ле-жа-ев-ской», – а это Таганско-Краснопресненская ветка.

– Так, ну вот теперь ты точно выдумываешь слова. Запиши-ка это слово мне в блокнот, а?

Они доехали до отеля, Таня помогла Ли заселиться и сказала, что вернется завтра утром.

– Тебе надо передохнуть, освоиться. Ты как вообще? Нормально себя чувствуешь?

Ли чувствовала себя на удивление бодро. Поднявшись в номер, она легла на кровать прямо поверх покрывала и через пять минут внезапно поняла, что не может подняться. Она никогда раньше не летала, тем более через Атлантику, и о джетлаге знала только из фильмов и книг, теперь же испытала его на собственной шкуре, и ощущения были не из приятных – очень похоже на похмелье: тошнота, слабость, мигрень.

Примерно час она просто лежала, стараясь не двигаться, потому что каждое движение вызывало новый приступ дурноты. Потом ей захотелось в туалет, пришлось подняться, и голова закружилась так, что Ли оперлась на стену и съехала на пол. Еще минуту сидела, зажмурившись, и думала: «Зачем я приехала? Зачем? Как это глупо. Я совершаю ошибку. Кажется, я совершаю ошибку». Попыталась встать, не смогла, снова съехала на пол – и снова мысли: «Так тебе и надо, Ли. Какая ты глупая, что приехала. Чего ты ожидала?»

С трудом добравшись до туалета, она села на унитаз и следующие пять минут думала только об одном – что хочет умереть, лишь бы не чувствовать больше этой дурноты.

«Тут где-то должна быть аптека».

Она вернулась к кровати, снова упала на нее, нащупала смартфон и обнаружила, что интернет не работает. Еще пять минут потратила, пытаясь выяснить у персонала отеля по телефону пароль от вай-фая. Нагуглила аптеку в соседнем здании.