Опасные любовные связи - Ким Болдуин

– На что?! – вспылила Хэйли, – На то, чтобы соблазнить меня, трахнуть, чтобы умыкнуть свою пленку, а потом делать со мной черт знает, что, когда кассета уже у тебя?

– Прошу, дай мне объяснить, – Лука подняла руки, словно сдавалась, – В ту ночь, когда мы встретились, я понятия не имела, кто ты такая, и зачем меня туда привели. Мне просто сказали, что нужно будет с кем-то там встретиться. Потом они мне сказали, что я там была из-за тебя, а у тебя кассета с записью из Майами, и им нужно было понять, узнаешь ли ты меня.

В голосе Луки послышались нотки нежности.

– А между нами пробежала искра, зацепило, и только поэтому мне сказали, что ты моя це… что мое задание связано с тобой. Для меня это было, как нож по сердцу. У меня не было выбора. Мне приказали следить за тобой, узнать, до чего тебе удалось докопаться, с кем ты встречалась, будешь ли работать над сюжетом одна.

– Но я ничего не знаю! – вскричала Хэйли, – Я понятия не имею, кто прислал кассету, и я ни с кем об этом не говорила, кроме Мэнни!

– Я знаю все это.

– Откуда?

– В твоей квартире везде аппаратура для наблюдения, телефон прослушивается. И я слушала, всюду следовала за тобой, как тень. Я наблюдала из квартиры в доме напротив.

Это, конечно, объясняло, как Лука без машины оказалась у ее дома прошлой ночью. Как раз, когда Хэйли ковырялась в коробках Мэнни, слушала записи об ОЭН.

– Господи боже! Я так закопалась со своим сюжетом, я ничего этого и не заметила. Идиотка.

– Никакая ты не идиотка, Хэйли. Если бы ты меня заметила, это значило бы, что грош цена моей работе.

– Конечно, ты же вся из себя профи. Так скажи мне, Лука… или Домино, или кто ты там… Что ты намерена со мной делать, когда получишь все, что нужно?

– Я не могу об этом говорить. И потом, не…

– Лука, что? – надавила Хэйли, – Скажи, давай. Будь честной, хоть раз. У нас ведь… Что ты будешь делать, помимо того, что «пытаться уберечь меня»? Разве ты не говорила этого? Все правильно, в конце концов, что делают профессиональные убийцы – берегут людей, да?

Они молча буравили друг друга невыносимыми взглядами.

– Все, что я сделала, это оказалась в цепочке событий, которых никогда и не хотела, – произнесла Хэйли, – Я к этому вообще отношения не имею. И очевидно, я гналась за какой-то опасной химерой. И вот, по моим следам уже идет наемник- убийца. Чем я все это заслужила?

– Послушай, Хэйли, я знаю, что ты не сделала ничего плохого, и, прошу тебя, перестань меня так называть, – Луку это ужасно задевало, и Хэйли не знала что лучше: снова оскорбить ее или сердечно пожалеть.

– Лес рубят – щепки летят. Гребаный сопутствующий ущерб, да? Так они это зовут? Вот и все, что я представляю собой для тебя. Глупая, появилась тут со своей любовью. «Почувствовать то, чего раньше никогда не чувствовала…», «взаимность…». Господи. Мне посмеяться над этим надо было. Погладь себя по головке, отлично сыгранная пьеска.

– Хэйли, прекрати, – Лука плюхнулась на диван, опустив руки.

– Нет, это ты прекрати. Хватит этого вранья. Больше можешь не притворяться.

Она готова была подарить свое сердце, снова рисковать, влюбившись, но это все оказалось ложью. Лука только изображала интерес.

Слезы брызнули из глаз Хэйли, она со злостью утерла их.

– Ты хоть лесби, или нет?! Или в этом тоже пришлось притворяться?

Лука встала и стиснула Хэйли за плечи.

– Посмотри на меня, пожалуйста!

Хэйли думала только о том, как устоять: Лука слишком умело прикидывалась. Хэйли подняла глаза. Во взгляде весь холод, на который она была способна.

– Я не стала бы делать тебе ничего плохого, – начала Лука, – Ни сейчас, ни когда-либо еще. Да, с меня требовалось следить за тобой. Но мы не причинили бы тебе вреда, если бы ты не была во всем этом замешана. Мы не наносим ущерба невинным людям, и ни в какой «сопутствующий ущерб» мы не верим. Да, нам приходится убивать. Но только наркобаронов, гангстеров, контрабандистов, маньяков, педофилов, террористов, браконьеров и других выродков. И шпионить за тобой мне было не очень комфортно,

– Да, только вот…

– Дай мне закончить. Пожалуйста, – Лука отпустила ее, – Я ненавидела каждую минуту, проведенную с тобой, и в то же время, я обожала каждую минуту. Мне захотелось поцеловать тебя, как только я тебя увидела. Но мне не хотелось делать это в рамках работы. Я не смогла бы вот так пользоваться тобой. И то, что мы занимались любовью, что я позволяла делать с собой все. Просто это… как сказать… Мне так этого хотелось, первый раз в жизни – невыносимо, я страшно сгорала изнутри. Мне и сейчас страшно.

Хэйли до боли хотелось верить ей сейчас. Но от обманов уже такой бардак в голове был, что ей нужно было время – разобраться в себе, попытаться отделить правду ото лжи.

– А когда ты изменила меня, я хочу сказать, я не рассчитывала, что могу влюбиться в тебя. Но так уж случилось. Но по ходу дела мои приоритеты изменились. Я сама изменилась, благодаря тебе. Того, кем я являюсь, и моего прошлого, уже не изменишь, но я не позволю всему этому причинить тебе боль. Я поговорю со своим начальством, дам им понять, что ты ничего не знаешь. Скажу, что ты не представляешь угрозы, что тебя использовали. Потом разберусь, кто за этим стоит.

И все? Ерунда-то, какая. Хэйли не могла больше этого выносить, она была страшно измотана – искренние слезы усталости и боли покатились у нее из глаз. Ее трясло. Ей отчаянно хотелось верить Луке, верить, что она могла прекратить этот кошмар. А могла ли она?

Обе вздрогнули, когда зазвонил мобильный Луки.

Домино глянула на дисплей, нахмурилась, ответила на звонок. Этот номер был всего у нескольких людей. И все они были в списке контактов.

Женский голос произнес всего три слова, потом пошли короткие гудки.

– Ты в опасности.

Домино знала этот голос, как никакой другой. Джоан Грант была одним из немногих людей, кому Домино доверяла безоговорочно.

Она повернулась к Хэйли.

– Нам нужно линять отсюда. Сейчас же.

14:30

– Куда мы? – спросила Хэйли, когда они спускались на лифте в подземный гараж, – Кто тебе звонил и что сказали?

– Ко мне на яхту, – ответила Домино. Она как-то уже думала, что в ОЭН могут знать о «Морском Волке», но была вероятность, что нет. Все же, если они выйдут в море, то окажутся в безопасности, хоть на какое-то время. Она успеет придумать, что делать дальше. Звонок Джоан мог значить только одно: в ОЭН знали, что Домино больше не следует протоколу, что она будет поступать на свое усмотрение. Значит, Пирс признал ее отступницей.

– Мне сказали, что в моей квартире быть опасно, – она не хотела говорить Хэйли, что теперь за ними обеими охотятся люди из ОЭН. Хэйли и так хватало поводов для беспокойства.