Ложь во благо - Алессандра Р. Торре

— О, хорошо, — она немного подпрыгнула на стуле, и я поборола желание улыбнуться. Несмотря на некоторую нелепость, лила была приятным взрывом невинности в дни, теперь полное тьмы. Моя профессиональная репутация, которую я считала обреченной, на самом деле выросла в месяцы после разоблачения Кровавого Сердца. Я дала десяток интервью на телевидении, отклонила два предложения на издание книги, и у меня был список ожидающих клиентов, которым не терпелось поговорить о внутренней агрессии. Для меня было разнообразием сидеть с Лилой и обсуждать фильмы, сплетни о звездах и прогресс ее дочери. Мэгги теперь регулярно посещала психотерапевта и шла на поправку.

Несколько минут спустя я провела Лилу до двери и помахала на прощание, передав ее Джейкобу, который заслуживал золотой медали за подлизывание. Вернувшись к столу, я взяла телефон и проверила сообщения. Послание с неизвестного номера было коротким.

Я уставилась на сообщение, не зная, как ответить. После того, как он покинул мой дом в тот судьбоносный вечер, он исчез. Ни сообщений, ни звонков, и — я поискала в Интернете — его биография исчезла с сайта фирмы. Когда меня победило любопытство, я поехала в офис в Беверли-Хиллз и поднялась на его этаж. Выйдя из лифта, я с удивлением увидела, что на сверкающих стеклянных дверях нет знакомого имени, а в его старом кабинете теперь сидит женщина.

Я не ездила к нему домой. Я и без того слишком далеко зашла, сунувшись в его офис. Я подумала, что если Роберт Кевин хотел поговорить со мной, он бы мне позвонил. И теперь это случилось. Вроде как.

Я положила телефон на стол и отодвинула его подальше. Я не знала, как ответить на сообщение, и вихрь бабочек, проносящийся в груди, точно не был хорошим знаком. Он пришел ко мне домой, чтобы меня убить. Хотя надо признать, он этого не сделал — но что, если бы я не убедила его в своей невиновности?

Некоторые люди не опускались до убийства. Но опять же, смерть ребенка кого угодно могла заставить утратить рассудок. Я не винила его за убийство Джона Эбботта, как и за то, что он обратил злость и ненависть на меня, когда посчитал, что я сознательно позволила его сыну умереть.

За последние три месяца расследование тщательно разобрало каждое мгновение мрачной истории Джона и Брук. Я передала свои записи, какими бы бесполезными они ни были, и отсидела часы допросов. К счастью, власти поверили моей истории и не выдвинули обвинений за воспрепятствование правосудию, быстро переключив внимание на разрастающиеся ужасы вокруг Джона и Брук Эбботт.

Убийства Кровавого Сердца не были их первыми преступлениями. Первым был одноклассник Джона из старшей школы, который — по моим догадкам — насиловал Джона Эбботта. Аудит аптеки Джона обнаружил огромное количество неправильно оформленных и присвоенных рецептов, а также связь между жертвами. По меньшей мере у четырех подростков из шести имелись выданные в аптеке «Брейерс» действующие рецепты.

Взяв телефон, я обдумала ответ. Какой вред от одного простого сообщения?

У меня все хорошо.

Вот. Никто не мог назвать это флиртом. Я уронила телефон в сумку и подкатилась ближе к столу, поклявшись ответить на все накопившиеся письма прежде, чем снова проверю телефон. Из сумки послышалось тихое жужжание.

Ладно, четыре новых письма. Я щелкнула на одно, прочла первый абзац дважды, потом сдалась и достала телефон. Откинувшись в кресле, я открыла новое сообщение.

Давай выпьем и обменяемся новостями.

Выпьем. Звучало так просто, так невинно. Я напечатала ответ прежде, чем могла передумать.

Давай. Когда?

Мы встретились через два дня в украшенном свечами баре на Саут-Беверли Драйв, перед которым стоял «Бугатти», а у хостесс брильянтов и пластических операций было больше, чем здравого смысла. Он уже сидел на золотом табурете у бара, и я задержалась, прежде чем подойти, потому что не была уверена, он ли это.

За три месяца Роберт Кевин стал другим человеком. Его короткая борода теперь была густой и хорошо сочеталась с коротко остриженными, прорезанными сединой волосами. Он загорел, а в глазах присутствовало новое живое свечение, которого раньше не было. Он был в рубашке для гольфа с воротником и синих шортах с вышитыми на них маленькими китами.

— Вау, — я остановилась возле него. — Ты выглядишь… по-пляжному, — я оглядела свой наряд. На мне все еще был синий костюм и светлые туфли на каблуках, в которых я пошла в офис. — Мне, наверное, стоило предложить более неформальное место. И переодеться.

Он встал и подался вперед, бегло поцеловав в щеку. Его борода странно ощущалась на коже, и от него пахло кокосами и мылом.

— Ты мне такой нравишься. Хотя… — он указал на свободный табурет рядом. — Я бы хотел, чтобы ты распустила волосы, — он потянул за низко собранный пучок, и я отмахнулась от его руки, раздражаясь из-за того, что он украл заколку.

— Я бы хотела увидеть тебя с меньшим количеством волос, — я нахмурилась. — Что за образ пещерного человека?

— Я выбросил бритву, когда избавлялся от костюмов, — улыбнулся он, подергав короткую бороду. — Тебе не нравится?

— Выглядит ничего, — нехотя сказала я, беря барную карту. По правде говоря, выглядело хорошо. Очень хорошо. Вплоть до «расплавлю твои трусики» хорошо. — Как к этому относятся клиенты?

— Не знаю. Я бросил офис и переехал на пляж Венис. Я нашел нуждающийся в ремонте дом у воды и занялся реновацией, — он потянулся к моей руке, но я ее убрала. — Ты, кстати, ошиблась.

— Шокирующе, — отозвалась я с каменным лицом. — В чем?

— Моя золотая рыбка еще жива.

— Ты забрал ее домой? — рассмеялась я.

— Ага. Отдал ей гостевую спальню. Она помогает мне с обустройством дома. Похоже, ей нравится жить на пляже.

— Тебе, кажется, тоже, — он казался более расслабленным, сбросившим окутывавшее его напряжение.

— О, я обожаю Венис. Я всегда говорил себе, что на пенсии перееду на Карибские острова, но… — он пожал плечами.

— Обошлось без экстрадиции? — сухо спросила я.

Он засмеялся:

— Ну, нет, но у меня были куда более благородные причины для сомнения.

Я поймала взгляд бармена и заказала водку с тоником.

— Да?

— Ну, ты здесь.

Я помолчала в замешательстве.

— И?

— И у нас незаконченные дела, — он поглядел на меня. — Как думаешь, сможешь втиснуть еще одного клиента?

Я посмотрела на меню:

— Знаешь, проработка скорби — это не моя специальность. Мои клиенты обычно немного помрачнее.

— У меня есть пара скелетов в шкафу, — признал он.

— И они бреются.