Ричард Длинные Руки - маркграф - Гай Юлий Орловский

Мои руки сами по себе начали мять ее могучее и огромное вымя, смаковать прочие прелести, и снова разгорелся жар, который я постарался погасить самым простым и примитивным способом. На этот раз мне показалось, что и троллиха отозвалась, хоть сдерживается изо всех сил, даже глаза прикрыла, чтобы не видеть омерзительную рожу человека, такую далекую от канонов красоты тролля.

Затем мы оба долго лежали молча, от нашего хриплого дыхания и довольного рева не только разбежались жуки, но и разлетелись птицы из кроны дерева. Наконец я заставил себя скатиться со все так же прохладного и лакомого, бухнулся в траву рядом и лежал, бездумно и довольно глядя на зеленые ветви. Там мелькнул рыжий зверек, донеслось тонкое верещанье, вниз полетела сосновая шишка, откуда он ее только и взял, ветви колыхнулись еще пару раз и успокоились.

Она с трудом повернула в мою сторону голову, вино уже сработало в полную силу, хихикнула грубым голосом, как мог бы хихикнуть слон:

– Я слышала, вам религия запрещает…

Я ухмыльнулся.

– Мало ли что – религия! Религия – еще не вера.

– А вера? – спросила она пьяным голосом и снова гулко хихикнула.

– Вера не запрещает, – ответил я. – Вере нет дела до таких мелочей, как, с кем и в какой позе.

– Но другие люди…

Я отмахнулся.

– То другие. А я особенный.

– Избранный?

Я помотал головой.

– Этих избранных хоть анусом кушай. Деревьев не хватит, чтобы перевешать. Особенный! Это значит, что в моем королевстве на паспорт не смотрят. Даже на морду, бывало, не смотрят… если есть на что смотреть еще.

– А у меня есть?

– Есть, – заверил я. – Даже не думал, что на свете могут быть вот такие… гм… Класс! Дай еще потрогаю, ну не могу утерпеть… Это же мечта всех мужчин, завидую троллям! Я же сказал, у нас даже на лягушках женятся, а лягушкам до тебя далеко… У них нет вот таких… ух ты, они стали еще больше!.. Никогда бы не подумал… И вот этого нет… Про вот такое вообще молчу, теперь каждую ночь будет сниться…

Она скосила глаза на мои пальцы, проговорила заплетающимся языком:

– Ой, не начинай снова…

– Что случилось?

– Я не выдержу… Ты такой горячий…

– Очень противно? – спросил я с запоздалым раскаянием.

– Очень, – призналась она и хихикнула громче. – Настолько отвратительно, что… даже понравилось.

– Ух ты, как это?

– Не знаю, – ответила она пьяным голосом. – Странно как-то…

Я подумал, предложил:

– Давай выясним, почему это. И как.

– Как выясним?

– А вот так, – ответил я.

К неудовольствию дуба, на этот раз мы не только измочалили траву спинами, но и вылезшие из земли корни вбили обратно, а землю утрамбовали, как стадо мамонтов. Я скатился с бурно дышащей зеленой горы, отдышался и, дотянувшись до мешка с едой, разложил по холстине остатки недельного запаса.

– Кушать подано, моя лягушечка!

Троллиха села напротив, в самом деле похожая на гигантскую зеленую лягушку, что уже обсохла и нажралась комаров, а, теперь сонная и ленивая, не желает даже шевелиться. Толстые ноги сложила, как йог, в такой позе спина не просто прямая, а даже слегка откинута назад, живот подтянут, а разогретые моими руками и не только руками исполинские зеленые шары грудей выглядят потрясающе, а еще там на кончиках выпуклые чаши из малахита с детский кулак размером рубинами.

– Хорошо, – сказал я с чувством, – что сохранились такие вот места.

– Какие?

– Где не ступала нога человека, – объяснил я.

– Таких мест полно, – ответила она с недоумением.

Я вздохнул.

– Пришли мы и принесли новую веру. Теперь этих мест не останется. Сперва везде побываем и все нанесем на подробнейшие карты. Потом все заселим, ибо наш Господь велел плодиться и размножаться. И… прости-прощай дикая природа!

Она сказала уверенно:

– Этого никогда не будет!

Хмель уже почти покинул ее голову, хотя тело все еще расслаблено, но за это время ушла настороженность, ужинаем и общаемся, как двое старых приятелей. Вообще-то хороший способ быстрого знакомства и приятельского сближения придумала природа. Или Господь, кому как удобнее.

– Живете только здесь? – спросил я. – В смысле, в этом районе?

Она проследила за моим взмахом руки.

– Нет, – объяснила она обстоятельно, – мы дальше. Это я забрела так далеко… из любопытства. Но пора возвращаться. А так мое племя пришло с моря. Там на островах живут остальные.

– На островах просто рай, – сказал я понимающе. – Теплое море, безоблачное небо, рыбная диета и богатые йодом водоросли… Зря вы ушли.

– Не знаю, – ответила она беспечно. – Наши переселились сюда, когда мой дедушка был ребенком. Я моря вообще не видела, хотя наши корабли, как говорят старейшины, ждут нас в каком-то тайном месте.

– Хорошо быть троллем, – сказал я. – Романтика дальних морей, альбатросы, пираты…

– Вообще-то ты сильный, – ответила она невпопад, словно отвечая на свои мысли. – Мог бы стать не самым худшим из троллей.

– Спасибо, – сказал я, – польщен! В самом деле. Сколько у нас таких, что мечтают стать троллями или хотя бы походить на них! Даже по улицам ходят, растопырив локти, будто им мешают горы мускулов и вот так смотрят исподлобья по сторонам. И морды делают вот так… и вот так…

Она снова улыбалась, польщенная, всем приятно, когда говорят комплименты им самим или их племени. Тени слились, темнота начала сгущаться, и улыбка на ее толстых, еще более толстых и вздутых губах застыла.

– Надо возвращаться…

– Могу разжечь костер, – предложил я.

– И что?

– Да так просто, – ответил я, – посидим еще и у костра. Ты покажешь свои тролльи пляски… Сперва воинские, ты же воин?.. потом всякие разные… ну, всякие, ты понимаешь, о каких я…

Она помрачнела, покачала головой. Нижние клыки уже не выдвигала, как-то догадавшись, что в людских канонах другие нормы красоты, вздохнула, отчего могучие шары красиво поднялись, задержались там и медленно вернулись на место.

– Надо идти.

– Надо, – согласился и я. – Не хочется, но надо.

Оба одновременно со вздохом сожаления поднялись на ноги. Она, почти не уступая в росте, прямо посмотрела мне в глаза.

– Меня зовут Фэдда, – произнесла она негромко. – Если скажешь, что пришел ко мне, тебя не убьют.

– Спасибо, – сказал я. – Тронут… Да, погоди, ты забыла, что я должен проболтаться о великой тайне, за которую наградят старейшины! Тайна вот в чем: никто не знает, даже здешние люди, что мы вышли не из герцогства Брабант. Да-да, мы проникли под Хребтом с северной стороны и теперь заграбастываем здешнее королевство. Мы куда более злые и нетерпимые, чем люди королевства Сен-Мари. И жестокие, как все молодые и сильные.