Согрешить с негодяем - Кара Эллиот

Перегрин поморщился.

— Доброй ночи, мой ягненочек. Сладких снов.

— Спокойной ночи, мама.

Кьяра прикрыла дверь и вздохнула. В придачу к занятиям крикетом Хэдли вознамерился учить сына и Изу еще и верховой езде? Он ласков с детьми. Ему надо завести кучу своих.

Когда она представила себе кучу черноволосых чертенят с дерзкими улыбками на лицах, ей почему-то стало тоскливо.

«Только не думай о том, какие дети получатся у Хэдли. — Внутри у нее все сжалось. — А главное, не думай, как он их будет делать».

Прошлым сожалениям нет места ни в настоящем, ни в будущем. Давным-давно она решила, что Перегрин будет у нее единственным ребенком.

Кьяра спустилась еще на несколько ступенек и закрыла дверь на задвижку. Сейчас ее беспокоила только безопасность сына.

Пес гулко гавкнул, а потом принялся жалобно скулить.

— Извини. — Лукас переступил через палку, которую тот принес к его ногам. — Я знаю, как приятно побеситься всю ночь, но тебе пора возвращаться на псарню.

Золотистые собачьи глаза посмотрели на него с нескрываемой злобой.

— Не надо так смотреть. У меня гораздо больше причин злиться.

Мефисто поднял уши и завилял хвостом, надеясь, что игра еще не кончилась.

— Пошли. — Они пересекли лужайку и направились к конюшням. — Тебе-то хорошо, сейчас получишь свою кость и забудешь обо всем.

Закрыв вольер и проверив запоры на дверях конюшни, Лукас для порядка прошелся по подъездной дороге, а затем повернул к дому. В воздухе носился знакомый запах сосен, свежескошенной травы и моря, напоминавший о детстве. Несмотря на здешнюю уединенность, ему в те годы нравилось приезжать сюда. Тут было где полазить. Надо не забыть показать Перегрину барсучьи норы и пещеру контрабандистов внизу, под самым обрывом у моря.

Он вдруг сообразил, что любит парнишку. Что уж говорить о его матери…

Лукас остановился и запрокинул голову вверх. С наступлением ночи небо прояснилось. Высыпали мириады звезд, взошла луна. Нет ничего удивительного в том, что ему захотелось завыть на этот сияющий серебром диск. Он мог бы изложить научную теорию о воздействии луны на мир природы. Вращение, чередование фаз, тяготение — вероятно, через них луна действовала и на него, вызывая в нем, как в океане, приливы и отливы настроения.

У него и в мыслях не было строить с Кьярой серьезные отношения. Для Чокнутого Хэдли жизнь имела смысл только в погоне за удовольствиями. Но каким-то непостижимым образом он угодил в поток или в водоворот, который унес его далеко от знакомых вод. И получилось так, что теперь ему есть дело до всего, что происходит с Кьярой и ее сыном.

Неужели он настолько глуп, что вообразил, будто у ученой женщины и записного бабника может быть какое-то общее будущее? Она уже достаточно натерпелась от мужского эгоизма. И ему не хотелось причинять ей боль. Сейчас она злится из-за того, что он увез ее из Лондона. Беспокойство за нее она восприняла как проявление его своеволия. Важно изъясняться на одном языке. А он мог бы попытаться объясниться с ней хоть на китайском, результат был бы тот же.

Вдобавок в их отношениях была какая-то напряженность. Лукас знал, что женщины воспринимают легкую болтовню на сексуальные темы не так хладнокровно, как мужчины. Понятно, что Кьяра расценила его последние интерлюдии как средство манипулировать ею. Он стиснул зубы. Вот дьявол! Ничего подобного не было. Однако она не пожелала даже выслушать его.

Надо было постараться и не завязывать с Кьярой никаких эмоциональных отношений.

В то же время не хотелось соглашаться с расхожей мудростью, а рискнуть и заплыть в запретные воды.

Взять и плюнуть против ветра. Именно так должен был поступить Чокнутый Хэдли.

Обратившись в сторону моря, Лукас мгновение прислушивался к далекому грохоту прибоя. Как же все-таки поступить?

Может, прибой ему подскажет?

Лукас постоял в раздумье, не зная, куда отправиться — в постель или пройтись по округе. Прогуляться было предпочтительнее, чем ворочаться на скомканных простынях. Спать не хотелось.

Неожиданно Кьяра села на постели, ей приснился сон…

Наверное, в поместье сэра Генри обитают привидения. Какое-нибудь из них и явилось ей во сне.

Осмотревшись, Кьяра обратила внимание, как на гладкой поверхности дубового гардероба пляшут блики света. Они доходили сюда от окна. Наверное, призрак стучал по стеклам и шевелил занавески.

Она откинула одеяло, охваченная мрачными предчувствиями. Просто разыгрались нервы, стала она успокаивать себя. Как говорит Хэдли, ей нужно научиться расслабляться. Со скрежетом распахнув створки окна, она вдохнула запах хвои и моря. Глупо думать, что несчастье где-то рядом. За окном виднелись силуэты садовых деревьев. Шелестела листвой дубовая роща в дальнем конце лужайки.

Кьяра уловила какое-то движение в темноте. Или это ей почудилось?

Забыв, что на ней только халат, она отодвинула задвижку на двери и вышла на террасу.

От шершавых плит пола стыли босые ноги. Кьяра еще раз внимательно осмотрела окрестности. Видимой причины для тревоги не было. Чувствуя себя немного глупо, она уже хотела вернуться в дом, но тут из темноты появился Лукас.

Кьяра затаила дыхание, когда он двинулся в ее сторону.

— Что-нибудь случилось? — тихо спросила она.

Он покачал головой. Из-под густых ресниц его глаз не было видно.

— Просто прогуливался вокруг, чтобы убедиться, что все в порядке. Я заранее перестраховался и приказал нескольким людям с собаками обходить территорию. Так что не бойтесь, леди Шеффилд, я, может, человек легкомысленный, но не позволю причинить вред ни вам, ни вашему сыну.

Ее имя он произнес так официально…

Она вздрогнула, сообразив, что стоит почти голая.

— Вы замерзли. — Лукас подошел ближе, загораживая ее собой от ночного ветра. — Возвращайтесь в дом.

Что она и собралась сделать, но остановилась, потому что луна серебром заиграла на его волосах, затанцевала, рассыпая блестки на черных вьющихся прядях.

— Кьяра.

Ох нет! Только не нужно дотрагиваться до нее! Этот дьявол, вероятно, почувствовал ее слабость. Ее желание.

Лукас заключил ее в объятия.

— От твоего вида с распущенными по плечам золотыми волосами дух захватывает. — Их тела коконом обволакивала ночная дымка. — Ты как волшебная морская дева из какой-нибудь сказки.

— Никаких книжных фантазий, — возразила она, даже через сюртук, слыша удары его сердца. — Эта жизнь реальна.

— Н-да, даже слишком реальна. Мы с тобой люди из плоти и крови, а не персонажи, которые вылезли из чернильницы. — Он коснулся губами ее лба. — Мы полны чувств, полны страстей.