Это случилось однажды летом - Тесса Бейли

—Посмотри на мое лицо. Это как будто у меня нет времени на твое дерьмо. Я занята. Я живу!

—Это поможет мне переспать?- спросила одна девушка.

Пайпер схватила лицо девушки и заглянула ей в душу.

—да.

—Я верю тебе.

—Привет, Пайпер.— В поле зрения появилась еще одна девушка. Или она была двойняшкой?

—Приближается День труда. Мы должны устроить вечеринку и попробовать советы по макияжу.

—О боже мой, - выдохнула Пайпер, лучшая/худшая идея пробилась сквозь ее восхитительное опьянение.

—Я должна устроить вечеринку. У меня есть бар.

—Всем привет! Пайпер устраивает вечеринку в честь Дня труда! Аплодисменты были оглушительными.

—Покажи нам еще раз прогулку!

Пайпер сделала снимок, который ей кто-то предложил.

—К черту это! Давай потанцуем!

Брендан прислонился к стене, чтобы сбить Мужчину с ног, скрестив руки на груди, со спокойной улыбкой на лице наблюдая, как Пайпер плела свою магию над всеми, кто находился поблизости.

Она была дерьмовой-и очаровательной.

Все, кто разговаривал с Пайпер, привлекали ее безраздельное внимание и уходили, как будто она только что поделилась секретами вселенной. Она устанавливала связи с людьми, черт возьми, почти мгновенно, и они любили ее. Понимала ли она, что делает это?

Кто—то крикнул бармену, чтобы он сыграл Бейонсе, и столы отодвинули еще дальше, превратив пространство из личной взлетно— посадочной полосы Пайпер в танцпол, и все, что он мог сделать, это стоять и смотреть на нее, его пульс участился-вместе с другой частью его анатомии-на то, как она двигала бедрами, руки свободно и небрежно над головой, глаза мечтательные. Она привлекала внимание многих мужчин в баре, и, честно говоря, ему это не нравилось, но Пайпер была той девушкой, в которую он влюбился. Ревность пришла вместе с собственничеством.

Пайпер замерла на танцполе, нахмурив лоб, и, как будто она наконец почувствовала его присутствие, повернулась, чтобы посмотреть прямо на него. И когда ее лицо преобразилось от чистой радости, и она с энтузиазмом помахала рукой, Брендан понял, что любит ее.

Видит Бог, все произошло быстро, но он был не в состоянии затормозить.

Не тогда, когда она была пунктом назначения.

Во рту у него пересохло, но он сумел помахать в ответ.

Это не было ни одной эмоцией, которую он испытывал раньше. Не то что простое общение в его браке. Не то что связь любви/ненависти, которая была у него с океаном. То, что он чувствовал к Пайпер, превратило его в молодого человека в муках его первого увлечения, а также взывало к самым глубоким корням его зрелости. Другими словами, чтобы удержать эту женщину, он сделал бы все, что потребуется, но его гребаное сердце все время колотилось бы.

Он мог бы приложить все свои усилия, чтобы удержать Пайпер, и она все равно могла бы уйти. Могла бы в любой момент умчаться на закат и вернуться к своей экстравагантной жизни, оставив его в замешательстве. И это пугало его больше всего.

Но Брендан решительно отбросил эти мрачные мысли. Потому что сейчас она шла к нему, вся раскрасневшаяся от выпивки и танцев, и он просто раскрыл объятия, веря, что она войдет прямо в них. Его глаза автоматически закрылись, когда она это сделала, его губы прошлись по линии ее волос, осыпая поцелуями. Господи, она прижималась к нему так, что он чувствовал себя защитником, готовым действовать как ее щит, в то же время делая его твердым, голодным.

—Ты здесь, - радостно пробормотала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы обнюхать его шею.

—Конечно, я здесь, детка.

—Сандерс в порядке? Экипаж вернулся?

—Сандерс дома, - прошептал он ей на ухо, согретый ее беспокойством за его людей.

—Остальные тоже. Они совсем недавно прибыли в гавань.

—Я так рада. —Она бросила обвиняющий взгляд через плечо. —Эти бессовестные местные женщины напоили меня.

—Я вижу это. —Его губы дрогнули, его рука провела кругами по центру ее спины.

—Ты хочешь еще потанцевать, или я могу отвезти тебя домой? —Где находится дом?

—У меня.

—Мммм.— Она посмотрела на него одним глазом.

—Я не в своем уме, Брендан. Ты не можешь использовать все, что я скажу сегодня вечером, против меня. Все это пустяки.

—Хорошо, я обещаю.

—Хорошо, потому что я скучал по тебе. Еще раз.— Она поцеловала его в подбородок, приблизилась к уху и заскулила так, что его член напрягся.

—Это утро с тобой было лучшим, лучшим, лучшим сексом в моей жизни.

Она сказала это как раз в тот момент, когда музыка оборвалась. Все в баре это слышали.

Пара мужчин отсалютовали Брендану своими пинтами, но, к счастью, пьяная Пайпер ничего не знала о своем публичном признании. И, черт возьми, то, что Пайпер эффективно рассказала всем в Вестпорте, что они спали вместе—и что до сих пор у него это отлично получалось,—было одним из способов унять его ревность.

Музыка заиграла снова, но она, казалось, не была вынуждена ничего делать, кроме как стоять там и обнимать его, что устраивало его до самой земли.

—Вот я снова на зарядной станции!—Пайпер пела, хихикая про себя.

—Мне здесь нравится. Здесь так тепло. Ты большой твердый плюшевый мишка с моря. Как тунец из моря, но медведь.

Смех Брендана повернул головы

—Мне нравится пьяная Пайпер.

— Ты должен. Сейчас у меня нет никаких запретов.— Она снова понюхала его шею, поцеловала ее раз, другой.

—Или любое другое число меньше нуля.

Он провел рукой по ее волосам.

—Все, что я сделаю с тобой сегодня вечером, это уложу тебя в постель.

—О, я смогу поспать на зарядной станции?

Его сердце билось где-то в горле.

—Да, милая. Ты можешь спать в нем каждую ночь.

Она удовлетворенно вздохнула.

—По дороге я увидел, как Ханна шла домой, и остановился, чтобы взять тебе сумку на ночь.

—Это было мило с твоей стороны.—В одно мгновение выражение ее лица из обморочного превратилось в обеспокоенное.

—Но Брендан, что, если я пирог?

—что?

—Ты откусил от меня кусочек, и даже если ты решишь, что я тебе на самом деле не нравлюсь, ты будешь благороден и съешь все целиком. Ты ничего не можешь сделать наполовину. Все или ничего. Если я попи, ты должен мне сказать. Ты не можешь просто продолжать есть и есть, и ... Я пьянее, чем думала...

Да, она могла быть пьяна, но ее беспокойство было искренним. Ее несчастный тон голоса сделал это очевидным, и это обеспокоило его. Не потому, что был даже шанс, что это может быть правдой—она была женщиной, а не гребаным пирогом. Ее беспокойство беспокоило его, потому что она не чувствовала себя в безопасности. Еще. И ему нужно было найти способ это исправить.