Волчица - Евгений Владимирович Щепетнов

ребенка, но все равно отдал на потеху Императору, дабы усладить его пылающий взор. А еще — доставить радость горожанам, ибо…

В общем — даже земные рекламщики с их рекламой пылесосов «Сосу за копейки» остались далеко позади. Настя ужасно захотелось разбить бошки парочке таких креативщиков — и она была совершенно уверена, что это действо поднимет ей карму. Будто крыс передавила! Мир будет чище.

Эллерс, который стоял рядом, криво усмехался, слушая речь глашатая, и чуть наклонив голову к плечу задумчиво смотрел в пространство, думая о чем-то своем. Настя подумала: «Сколько же он таких вот новичков выпустил на арену? У него хоть что-то екает в сердце, когда вспоминает тех, убитых, зарезанных и зарубленных?»

Все когда-нибудь кончается, кончилась и речь глашатая, и после выкрика: «Встречайте — Наста, Белая Волчица!» — Эллерс легонько подтолкнул Настю в спину и тихо сказал:

— Иди. И вернись.

И Настя пошла.

Широкое пространство арены было залито ярким светом магических светильников, очень напоминающих внешне тот шарик шаровой молнии, который отправил Настю в этот прОклятый мир. Только светильники раз в десять больше размером, чем та шаровая молния. Располагались они над ареной на протянутых канатах, и были закрыты сверху металлическими абажурами, до смешного похожими на то, как рисуют старинные уличные фонари.

Как там сказано у Блока:

Ночь, улица, фонарь, аптека…

Бессмысленный и тусклый свет

Живи еще хоть четверть века

Все будет так. Исхода нет.

Дурацкие мысли. И совсем не к месту. Будет исход! Должен быть! И Настя вдруг в это поверила. Она выкарабкается! Она не даст себя погубить! И отомстит.

Зал, когда Настя вышла на арену, вдруг затих, почти мгновенно, в считанные секунды, замер, будто парализованный тем, что увидел, а потом разразился шторм, ураган криков! Что только ни вопили! «Волчица! Волчица! Убей ее! Убей! Волчица!» И просто несуразное — улюлюканье, вой, дикий смех.

Настя услышала откуда-то из средних рядов звонкий мальчишеский голос, перерывающий общий вопль: «Волчица! Я тебя хочу! Я тебя люблю!» — от этого места пошли волны смеха. Люди ржали, как ненормальные, и эти волны истерического смеха прокатились по всем трибунам огромного амфитеатра.

И наконец-то Настя увидела свою соперницу. Милая девушка лет двадцати, с пухлыми чувственными губками, большими темными глазами и копной пышных, блестящих волос, уложенных в некое подобие сложной прически. Она ничем не была похожа на ту злодейку, о какой объявил глашатай, и Настя вдруг засомневалась — правда ли все сказанное? Эта девчонка была похожа на Меррель, а та очень нравилась Насте. Чего уж…греха таить.

Соперница, как и Настя, была полностью обнажена, только сандалий у нее не было, да краски на теле — если только не считать краской косметику, нанесенную на ее лицо. И не пожалели косметики, сделали из миленькой девицы настоящую красотку.

Почему Настя так сделала — сама не знала. Только она спокойно подошла к сопернице и вполголоса спросила, глядя той в глаза:

— Ты правда отравила детей? Или врут?

— Врут, конечно! — плачущим голосом сказала девушка — Это родня наговаривает! Они их и отравили! А я так…меня сделали виноватой!

Настя даже осознать не успела, а тело отреагировало само собой. Это как глаз, который закрывается прежде, чем успеваешь осознать — ветка идет тебе прямо тебе в глазницу. Тут была не ветка, а толстый кнут, или длинная ногайка — Настя не знала, как его назвать. Он был сложен кольцом, и соперница держала его за спиной. Кнут как живой, как атакующая змея распрямился и хлестнул Настю по лицу. Еще чуть-чуть, и эта сука выбила бы ей глаз!

На удивление — эта мелкая тварь управлялась с хлыстом так, будто он был продолжением ее руки. Настя едва успевала уклониться от одного удара, когда шел следующий, и уже три полосы вспухли у нее на боках и на груди. Мешало еще то, что из рассеченного лба обильно текла кровь, заливая глаза и мешая рассмотреть то, что собирается сделать эта коварная тварь.

А еще — мешала боль от пропущенных ударов. Кожа лопалась там, где ее касались жесткие волокна кнута.

От боли, от вида крови, заливающей лицо и грудь, Настя никак не могла сосредоточиться и наконец-то начать действовать. Не помогла ни ее молниеносная реакция, ни сила, ни рост — эта пигалица работала кнутом, как опытный мечник острым клинком, и если Настя не предпримет что-то радикальное, через пять минут превратится в кровоточащий кусок мяса. А там уже недалеко и до позорного проигрыша. Била эта тварь с такой скоростью и ловкостью, что закрадывалось подозрение — ее тоже накачали какой-то дрянью!

И тут Настя озверела по-настоящему. Боль, ярость, разочарование — все слилось воедино. Забыв про какие-то там приемы, забыв обо всем, она бросилась вперед, не обращая внимания на жестокие удары кнута, поймала ускользающую, шуструю тварь окровавленными руками, ухватив одной рукой за промежность, другой за волосы, подняла в воздух, и встав на левое колено, выставив правое — опустила девушку спиной на это самое колено. Хрустнуло, и кнут выпал из рук девчонки. И тогда Настя, совсем потеряв разум, движимая лишь желанием уничтожить мучительницу, одной левой вздернула ее в воздух, и припав ртом к ее горлу, впилась в него зубами и вырвала, выгрызла из него здоровенный кусок.

Девица захрипела, заклекотала, захлебываясь кровью и пытаясь вдохнуть, потом глаза ее начали тускнеть…и остановились, глядя вверх, на яркие прожектора магических светильников.

А зал неистовствовал, зал вопил, глядя на то, как золотая статуя, изборожденная кровавыми полосами, встает на ноги, держа в зубах окровавленный кусок плоти.

Настя будто очнулась от сна. Тело невыносимо болело, как если бы к нему много раз приложили раскаленные стальные прутья. Во рту было гадко, металлический привкус крови, и что-то упругое, неприятное мешало ей дышать, стиснутое Настиными зубами. Она вытащила ЭТО изо рта, посмотрела на него, держа в левой руке…и вспомнила. И ее едва не вырвало. Но сдержалась — опыт уже имелся.

Подумала: «Скоро буду жрать своих противников живьем».

Не обращая внимания на вопящий зал, Настя медленно побрела с арены, мечтая лишь упасть и забыться, и сделать так, чтобы исхлестанное тело больше не болело.

Эллерс встретил кивком, и ничего ей не сказал. Тут же к Насте подскочил маг Арены, отдал приказ, и двое работников, подхватив девушку под руки, повели ее туда, где заранее был приготовлен операционный стол. Настю уложили, и лекарь стал колдовать в буквальном смысле слова. Первым