Истребитель магов - Дмитрий Казаков

Он ничего не ощутил, будто был облаком, и золотисто-белая изогнутая полоса пробила его насквозь. И исчезла, оставив щекочущий ноздри аромат грозы.

Харальд оказался, судя по обилию книг, в библиотеке. Сотни томов стояли на полках вдоль стен, глядя на пришельца слепыми и плоскими лицами корешков. Ощущение было жутким, и он поспешил дальше.

Не нуждаясь в факеле, чтобы видеть, он безошибочно ориентировался в расположении комнат. Словно кто-то вложил в голову подробный план замка со всеми дозорами. У самого входа в покои Владетеля пришлось убить ещё двух стражников. Они, как и первые, не успели оказать сопротивления.

Кровь залила роскошный, с золотым шитьем, ковер, насыщая его багрянцем, напитывая мертвые краски неким подобием жизни.

А Черный Владетель оказался совсем молодым.

Некоторое время Харальд разглядывал его, так и не проснувшегося, лежащего под толстым одеялом. Следов безумия на спокойном, слегка вытянутом лице не было. Только усталость и ещё какая-то тихая обреченность.

Впечатление оказалось неожиданным. Харальд понял, что не хочет убивать мага. И сразу же нахлынула ненависть. Словно кто-то откупорил затычку, и перебродившее, дурно пахнущее злобой вино ринулось на свободу…

Не размышляя более, он поднял меч и ударил.

Сверкающая, нестерпимая радость осветила все существо. Подняв меч к потолку, хотелось заорать во всю глотку: «Смотрите, что я сделал! Я оказался сильнее Владетеля, сильнее магии!»

Но кричать было рано. Надо было выбраться из замка. И, вложив меч в ножны, Харальд двинулся в обратный путь.

Осень по праву хозяйки распоряжалась в городе. Затевала уборку, поливая улицы водой, а затем пыталась вымести мусор сильным, холодным ветром, позаимствованным у Северных гор. Но занятие это ей быстро надоедало, и небо очищалось, радуя почти летней лазурью.

Однако солнце не грело, ночи становились все длиннее, а птичьи стаи безостановочно тянулись на юг. Харальду тоже не сиделось на месте, но по несколько другой причине.

В сопровождении хмурого чиновника из магистрата он бродил по улицам Бабиля и осматривал продающиеся дома. По обычаю, впрямую купить жилье в городе была нельзя. Продать дом можно было только магистрату и купить, соответственно, только у властей.

Все эти премудрости Харальду разъяснил атаман, когда молодой дружинник заикнулся, что хочет купить дом. Желание это зародилось у него, когда он возвращался с юга, где оставил труп Владетеля и раздираемое междоусобицей Владение. По слухам, родовитые там собрались взять власть исключительно в свои руки и не допустить на их земле нового мага.

Харальду было все равно. Он свою работу выполнил и о странных чувствах, охвативших его в тот момент, когда он находился в башне мага, старался не вспоминать.

Заработанных денег оказалось более чем достаточно для покупки дома. Он мог позволить себе привередничать.

– Ну чем вам не нравится этот дом? – бурчал представитель магистрата, когда они покидали очередное пустующее строение. – В хорошем состоянии, два этажа, стены прочные, печи исправны…

– Нет, не годится, – возразил Харальд, не в силах выразить словами смутное недовольство.

– Что же, будем смотреть дальше, – печально вздохнул чиновник.

И они пошли дальше. Проходя через одну из площадей, Харальд увидел запомнившиеся ещё по лету актерские возы. Яркие цвета тентов несколько поблекли, но все равно смотрелись празднично.

Вспомнилась история о злом маге Голиафе и добром воине Давиде, и Харальд про себя усмехнулся тому, насколько он сам похож на персонажа из этой истории.

Только он действует по своей воле, а Давида водит актер…

– Вот здесь, на улице Дырявых Горшков, – отвлекая от занятных мыслей, проскрипел чиновник магистрата, – есть кое-что.

Улица Дырявых Горшков оказалась короткой, и они быстро прошли её из конца в конец. Под ногами сиротливо плескались лужи, а в вое ветра, зажатого между стенами плотно стоящих домов, слышались тоскливые нотки.

– Вот этот, – проговорил сопровождающий. – Он построен, конечно, несколько не по правилам, но не это главное…

Дом был не особенно большим. Из красной черепичной крыши вырастали две башенки, что создавало впечатление легкости и изящества. Башенки были разной высоты, и вообще все строение было каким-то несимметричным.

Но Харальд не обратил на это внимания, как и на заколоченные окна, и на стены, нуждающиеся в ремонте. Дом чем-то ему напомнил храм, виденный в предгорьях Рудного кряжа. Чем именно, он не мог сказать, но вызывал то же самое чувство: вот он, дом, вот то место, где надо, где хочется, где приятно жить…

– Сколько? – спросил Харальд, едва удерживаясь от желания войти внутрь.

* * *

Дождь стучал по крыше, навевая дрему, а от натопленной печи тянуло теплом. В комнатах вкусно пахло свежими досками. Почти месяц длился ремонт, и каменщики, кровельщики, а также прочие мастеровые славного города Бабиля неплохо на нем заработали.

– Ты хочешь, чтобы я жила здесь? – осматривая прихожую, где главное место было занято огромной старой вешалкой – наследством от прежних хозяев, спросила Ара. В голосе девушки явственно звучало потрясение. Она ещё не оправилась от того, что стала свободной, что вырвалась из плена «Зеленой розы». А теперь ещё и роскошный двухэтажный дом…

– Да, ты будешь жить тут, – гордо сказал он, закрывая входную дверь, за которой свирепствовала октябрьская непогода.

Он явился в «Зеленую розу» около полудня и после нескольких часов споров выкупил Ару.

И о том, что потратился, ничуть не жалел.

– А кто натопил печь? – спросила она, входя в комнату. Мебель тут тоже была старой. Громадный комод подпирал потолок, а стол, казалось, вот-вот рухнет – настолько ветхими выглядели его ножки.

Зато стекла узких окон сияли, а от проконопаченных стен не тянуло сквозняком.

– Я, с самого утра, – проговорил Харальд, проходя в комнату вслед за подругой. В словах его звучала гордость. – В подвалах столько угля, что хватит до самой весны. Вон там – кладовая и кухня, там – выход на задний двор, – говоря, от открывал и закрывал двери, демонстрируя расположение комнат, – тут выход на лестницу. Вниз – подвалы, вверх – второй этаж, там спальни и чердак.

Когда Харальд оглянулся на Ару, то лицо её было белым, а нижняя губа закушенной. В серых, как осеннее небо, глазах не было радости, и даже огненно-рыжие кудри, казалось, поблекли.

– Что-то не так? – спросил он.

– Я не могу здесь жить! – сказала она, и голос её звенел натянутой тетивой.

– Почему?

– У меня… я никогда не имела своей комнаты! – Девушка села на стул, словно её не держали ноги. – Мой отец был башмачник, и все мы ютились в домике, меньшем, чем эта комната… Когда меня продали в «Зеленую розу», я была ужасно рада, что у меня будет своя кровать! А здесь? Громадный дом, богатому купцу впору… Нет, я не могу!