Последняя ставка - Тим Пауэрс

С этим ничего нельзя было поделать. Сегодня ему надлежало носить перья.

Движение этим утром было небольшим. Он смотрел по сторонам, обращая внимание на пальмы, отбрасывавшие длинные тени на малолюдные тротуары. Местные жители, попадавшиеся ему, были, по большей части, военнослужащими с базы или походили на студентов и шли, по всей вероятности, в сторону колледжа округа Кларк, оставшийся у него за спиной, в Шайенне.

Он третий раз проезжал по этой части Шайенна и сейчас заставил себя свернуть направо на Сивик-сентер, там сразу же подъехал к тротуару, остановился и выключил сцепление, чтобы еще раз проверить свои расчеты.

Он развернул карты Американской автомобильной ассоциации и принялся водить грязным ногтем по карандашным линиям.

Да, никакой ошибки, начерченный контур все так же напоминал собой стилизованную угловатую птицу; он решил, что это, вероятно, ворона или ворон. Обычно он прослеживал закономерности в линиях озер, и рек, и границ, но этот силуэт птицы был наложен поверх всего.

Вершинами углов были улицы с названиями вроде Мунлайт, Мунмист или Мерэ[15]. Высшую точку птичьего хвоста образовывали улицы Старлайт, Мунлайт и 95-е шоссе в направлении к авиабазе Индиан-Спрингс, а острие клюва – три улицы, именовавшиеся Мунглоу, Энчантинг и Старгейзер[16] на восточном краю города, близ Лейк-Мид-бульвара. На диагонали, соединявшей эти две конечные точки, находился глаз птицы и, конечно же, он нашел в этом правом краю силуэта, примерно на двух третях по этой линии в направлении острия клюва, целый набор улиц, носивших названия Сатурн, Джупитер, Марс, Комет, Сан и Винус[17].

Этот район находился всего в квартале от него.

По всей вероятности, его мать должна была жить на Винус-авеню.

Он выжал сцепление, переключил рукоять коробки передач и снова двинулся вперед. Подъехав к нужному перекрестку, он повернул налево.

На Винус-авеню он увидел множество двухэтажных квартирных домов и дуплексов. Он медленно ехал на первой скорости посреди правой полосы и щурился от уже горячего ветерка, задувавшего в открытое окно.

Как узнать, какой из домов связан с его матерью? Будет ли какая-нибудь подсказка, намек, рисунок…

Номера. На одном из дуплексов ему бросились в глаза четыре деревянные цифры, прикрепленные к обращенному к улице белому оштукатуренному фасаду: 1515. Снейхивер прочел цифры как буквы:

ISIS

Айсис, Изида, египетская богиня луны.

Он нашел ее дом – но проехал мимо, надавив на маленькую стальную педаль акселератора и переключив коробку передач на вторую скорость, поскольку он не мог приблизиться к ней сегодня.

Если он вступит в контакт с нею сегодня, в это воскресенье, это будет… будет все равно что одному королю нанести визит другому королю во главе всей своей армии. Могущество Снейхивера сегодня слишком велико; он произведет впечатление величественности, а не то, какое хотел бы произвести… он хотел бы выглядеть смиренным, молящим. Честно говоря, он мог бы сделать какой-нибудь резкий жест, чтобы привлечь к себе внимание, но он не намерен впадать в такую самонадеянность, чтобы использовать… протокол. А в данный момент луне было еще далеко до полной фазы; она будет слабой еще половину своего цикла. И, конечно, она всегда слабее в дневное время и по-настоящему становится собою лишь ночью. Поэтому она и спит днем.

Завтра ночью, в понедельник, второго апреля, луна точно дойдет до половинной фазы. Он установил этот важный факт лишь час назад, из газеты.

Тогда-то он и появится у нее.

Крейн сел в спальном мешке, расстеленном на полу номера мотеля, и попытался вытряхнуть из головы образы, явившиеся ему в сновидении.

Ржавое острие копья и золотая чаша. Где Крейну довелось видеть их раньше? Подвешенными на проволоке над креслом, давным-давно, в месте, которое тогда называлось домом? От воспоминания его пластмассовый глаз заныл, и он перестал жалеть, что не может точно сообразить, что к чему. В последнем, бессвязном обрывке сновидения эти два предмета были с явным почтением разложены на зеленом фетре, накинутом на деревянный ящик. Свет, падавший на них, был красным, и синим, и золотистым, словно проходил через витражи.

Во рту у Крейна было сухо, но при этом он ощущал вкус… сухого белого вина. «Шардоне?»

Тарахтел кондиционер, и в комнате было холодно. Сквозь занавески пробивался белый свет, но Крейн понятия не имел, который может быть час. В конце концов, это же Лас-Вегас; вполне может быть, что сейчас полночь, а свет за окном искусственный.

Он вздохнул и потер лицо дрожащими руками.

Снова.

Он снова видел во сне игру на озере.

И на сей раз он был настолько измотан – после сорока восьми часов без сна, – что не нашел сил пробудиться, когда в ночи одно из двух огромных лиц под ним разинуло пропасть рта, вдохнуло, и его понесло вниз, словно клочок дыма.

Он пощупал внутри спального мешка и обрадовался тому, что не утратил контроля над мочевым пузырем на этом этапе сна.

Его закрутило, и он беспомощно проскользнул сквозь освещенную луной бездну пасти, по глотке в темноту и оказался в озере, глубоко под водой.

Далеко над ним происходило какое-то движение, перемещались огромные фигуры, которых он не мог видеть, и которые, впрочем, не имели какой-либо истинной формы – но их вибрации вытрясали образы в его сознании, как последовательные толчки землетрясения подряд могли вытрясать аккорды из фортепиано и таким образом косвенно отдаленно выражать себя;

…он видел своего родного отца, старого и измученного, одетого в алую мантию, отделанную горностаем, в шляпе, похожей на лежачую цифру восемь; он сидел за стоявшим на неровном краю обрыва столом, на котором лежали кружком несколько стопок монет, нож и окровавленный комок, являвшийся, по-видимому, глазным яблоком;

…и он видел «Бьюик» модели 1947 года, принадлежавший отцу, такой же сверкающий и новый, каким он запомнил его, влекомый вдоль глянцевого тротуара по залитой дождем улице двумя запряженными созданиями с лошадиными телами и человеческими головами;

…и он видел свою названую сестру Диану, увенчанную тиарой в форме полумесяца, охватывающего солнечный диск, одетую в сутану наподобие папской и сопровождаемую собаками, воющими на луну;

…и между ветвями овального венка он увидел самого себя, обнаженного, замершего на бегу с одной согнутой ногой, а вокруг венка стояли ангел, бык, лев и орел, а потом перспектива изменилась, и фигура, изображавшая его, оказалась перевернутой вниз головой и подвешенной за вытянутую ногу, а вторая согнулась в колене под действием силы тяжести;