Король Волшебников - Лев Гроссман

Он впервые открывал для себя, что значит быть королем волшебников. Толстый ублюдок, который сидел в Белом Шпиле, баловался фехтованием и напивался в хлам каждый вечер, королем не был, а Квентин последних мгновений — был. Сюжет, начинавшийся в промозглом бруклинском садике, достиг кульминации, и герой наконец стал собой. Может быть, ему не хватало только разрешения Эмбера. Верить, вот главное.

Ритуал по обострению чувств действовал: электрические заряды других людей Квентин, как акула, чуял сквозь стены. Внутренние часы, обычно отсчитывающие секунду за секундой как на конвейере, играли восхитительную мелодию. Он получил назад все, чего ему не хватало, и даже больше. Поппи была права: на Земле он тоже пережил приключение. Пока он метался туда-сюда, его потенциал рос. Отныне он будет жить только так.

— Это я, — прошептал он. — Я.

Взбежав по парадной лестнице, он пошел через анфиладу роскошных покоев. Тех, кто пытался ему помешать, разили молнии, а также стулья, столы, урны и сундуки. Пущенный по воздуху топор Квентин остановил и послал обратно. Он высасывал кислород из комнат, пока засевшие там противники не начинали синеть и падать без чувств. Люди уже разбегались при одном его приближении.

Ему казалось, что он вырос, стал великаном. Чары лились из него потоком без всяких усилий. Помимо людей, ему встретились на пути каменный голем, водяной, рыжебородый гном и говорящая пантера, довольно облезлая. Для героя его масштаба это не имело значения: он фонтанировал, что твой пожарный шланг. Рана на боку почти перестала его беспокоить. Меч он бросил: на кой волшебнику меч? Волшебник обходится одними внутренними ресурсами.

Куда идти, он понятия не имел — прочесывал одну комнату за другой, вот и все. Вдали дважды громыхнули пушки «Мунтжака». В одном из залов, среди обломков красивой мебели, Бингл и Джулия сдерживали кучу солдат. Волшебный меч Бингла работал как машина, оставляя в воздухе неоновые следы, а сам он, похоже, пребывал в боевом экстазе: рубаха на нем промокла от пота, но лицо с сощуренными глазами оставалось совершенно спокойным.

Джулия, вот кто наводил ужас. Либо она прибегла к неизвестным Квентину оборотным чарам, либо то нечеловеческое, что в ней таилось, вылезло на поверхность. Квентин с трудом узнал ее: она стала выше на хороших шесть дюймов и вся фосфоресцировала серебром. Дралась она голыми руками; когда у кого-то хватало ума ткнуть в нее копьем, Джулия перехватывала древко и начинала, как в замедленной съемке, колошматить копейщика и прочих, кто подвернется. Наконечники просто соскальзывали с нее.

Видя, что в помощи она не нуждается, Квентин поднялся еще на один этаж, открыл пинком одну из дверей, и выкатившийся оттуда огненный шар едва не убил его.

Кто-то закачал в эту конструкцию уйму энергии. Пламя долго лизало заговоренного Квентина; когда оно наконец угасло, он весь дымился, однако не пострадал.

Затемненная комната, которую так хорошо охраняли, служила библиотекой. В ней, за письменным столом с двумя лампами, сидел скелет в хорошем коричневом костюме. Не совсем скелет — высохшая плоть на нем сохранилась, — но точно мертвец.

Книжные полки, по которым прошелся огонь, потрескивали. Труп смотрел на Квентина глазами, похожими на сухие орехи.

— Нет? — произнес наконец мертвец, как неисправный динамик, — голосовых связок у него, видимо, почти не осталось, но некая сверхъестественная сила позволила ему пережить срок годности. — Больше я никаких чар не знаю.

Сухой рот покойника не полностью скрывал зубы. Смотреть на это было не слишком приятно, но зла Квентин почему-то на него не держал. В чем, собственно, дело? Зачем было так вырываться вперед? А, да, вспомнил. Он все это начал, ему и заканчивать. Предстоит последний, решительный бой.

Труп тем временем конвульсивно метнул в него нож. Квентин невольно пригнулся, хотя нож не прошел даже рядом и улетел в открытую дверь.

— Теперь точно все, — сказал труп и даже вздохнул вроде бы.

— Где ключ? — спросил Квентин. — Он ведь у тебя, да? — А вдруг нет, мелькнула страшная мысль.

— Я вообще не знаю, зачем здесь сижу. — Труп подвинул к нему деревянную шкатулку. Кожа у него на костяшках облезла, как на подлокотниках старого кресла. — Раньше он дочкин был.

— Дочкин, значит. Ты сам-то кто?

— А ты не знаешь? — Труп, покорившийся судьбе вопреки всем ожиданиям, вздохнул снова. Дышать ему, по всей видимости, больше не требовалось, но кожистая грудь еще впускала и выпускала воздух, как кузнечные мехи. — Я думал, все знают.

Квентин, перестав двигаться, осознал, что весь взмок от пота.

— Хочешь сказать, что ты — это он? Тот вдовец из сказки про семь золотых ключей?

— По-твоему, это сказка? — Труп зашипел сквозь зубы — засмеялся, видать. — Ладно. Поздновато спорить из-за таких мелочей.

— Погоди. Ты же вроде хороший.

— Нельзя же всем быть героями. С кем тогда герои сражаться будут? Простая арифметика — подбиваешь итог, и все.

— А это тот самый ключ, который дала тебе дочь? — Квентин начинал подозревать, что неправильно понял смысл всего этого. — Так сказка кончается. Ты ее избавил от ведьмы, а она забыла, кто ты, но дала тебе ключ.

— Это была не ведьма, а ее мать. — Снова шипение. Когда мертвец говорил, у него двигалась только нижняя челюсть, как у аниматронного президента в увеселительном парке. — Я ушел от них, чтобы найти семь ключей — героем хотел стать, сколько помню. Они мне этого не простили. Вернулся я, а дочка папу не узнает. Мать сказала ей, что я умер. Этот ключ сохранял мне жизнь. Забирай его, это к лучшему. Ужасно жить в мертвом теле, ничего не чувствуя. Видел бы ты, как другие на меня смотрят.

В шкатулке лежал золотой ключ. Значит, Квентин нечаянно проломил стену и попал в соседнюю сказку? Входит король Волшебников.

— Ты только скажи, для чего он, — попросил труп. — Я до сих пор не знаю.

— Я тоже. Прости.

Услышав сзади шаги, Квентин рискнул оглянуться. Это, к счастью, был Бингл.

— Не за что. Ты заплатил сполна. — Мертвец, стремительно расставаясь с жизнью, стукнулся головой об стол. — Как и я. Просто пока не знаешь.

Квентин захлопнул шкатулку, и они с Бинглом уставились на обращенный к ним череп — лысый, пятнистый и исчерченный швами, как глобус.

— Молодцом, — сказал Бингл.

— По-моему, я не убивал его: он сам умер.

— Тем лучше. — Это изречение Бингл подхватил от Джоша.

Квентин, чей магический уровень быстро опускался к нормальному, чувствовал себя обессиленным. Заговор против огня не был исчерпывающим: от него неприятно пахло паленым волосом.

— Это мужик из сказки про семь ключей, но у него была своя версия. Как вы узнали, где я?

— Кок поймал говорящую рыбу. В брюхе у нее была бутылка, в бутылке карта. Что с вами приключилось?