Инженер и Постапокалипсис - vagabond

услышал неприятный безжалостный смех. Лезвие ножа медленно пошло вверх, пока не уткнулось в мое горло.

— Сделаем пару надрезов здесь, здесь и здесь, — облизав сухие губы, прокомментировал пациент, смотря прямо мне в глаза и ловя мой трепет на грани обморока.

— Пожалуйста… не… не убивайте меня, — обомлев, шепотом произнес.

Жестокий пациент в очередной раз рассмеялся с болезненным наслаждением. Не мог уже смотреть ни на что, кроме блестящего ножа, острый конец которого касался моей шеи, натягивая кожу. Не был готов умереть, даже к боли готов не был. Да разве можно подготовить себя к такому?

— Подожди, — серьезным тоном сказал вдруг другой пациент, доселе хранивший молчание, внимательно рассматривая мое искаженное ужасом лицо, — я знаю этого человека. Это — Аннапурна, — медленно протянул он, продолжая изучать меня взглядом, — врач мужского отделения.

Его спутник, приставивший к моей шее нож и обезумевший в своем кровавом помешательстве, скривился в еще более мерзкой ухмылке, отчетливо разглядел в его глазах ненависть.

— Врач? Очень люблю врачей, — с придыханием произнес он и приставил нож уже к моему лицу, направив его острие на мой глаз.

— Не надо… — взмолился, не помня себя от дикого ужаса, — не убивайте меня, пожалуйста… Никому не сделал зла…

— А я не стану тебя убивать, — пялясь мне в глаза, как одержимый, отозвался тот, — мы просто с тобой поиграем, — он медленно повел нож в сторону моего глаза, — отрежем тебе ушки, пальчики, выколем глазки…

Мне казалось, что мое сердце остановилось. Казалось, это просто очередной кошмар, который они силой засунули мне в голову. Но был тут, и это была моя реальность.

— Подожди, — опять заявил другой пациент уже более грозным и настойчивым тоном, — успеешь, — он наклонился ближе ко мне, отчего сам, не в силах унять дрожь, перевел немой взгляд на него, — лежал в том отделении, когда он только приехал. Он приносил мне печенье из буфета и гулял со мной на улице. Один раз отвязал меня ночью, когда мои ноги затекли, и позволил походить в коридоре, пока другие не видели.

— Какой заботливый. Очень люблю таких, — безумно проговорил его спутник, но тот грубо оттолкнул его в сторону, сам встав передо мной.

Уже не знал, что и думать. За это недолгое время, которое для меня тянулось бесконечно, уже смирился с тем, что моя жизнь находится в чужих руках. Знал, могу умереть в любой момент. Но к этому нельзя подготовиться. Сколько бы раз смерть не заглядывала мне в лицо, каждый из них все равно был бы подобен первому. Стоявший передо мной пациент склонился ко мне вплотную, отчего еще сильнее вжался в кресло, настолько, насколько вообще мог.

— Как же ты оказался здесь, врач? — медленно задал вопрос он, и сам же ответил на него, вперив взгляд прямо мне в глаза. — Продали тебя за милую душу. Уничтожили, надругались над тобой. Что ты чувствуешь теперь?

— Не убивайте меня, прошу вас, — только и смог сказать.

— Посмотри мне в глаза, — железным тоном потребовал пациент, — что ты видишь в них?

Не знал, как ответить ему: не мог думать ни о чем, кроме поглотившего меня ужаса скорой смерти. Да и как мог знать, какой ответ он ждет от меня? Вообще не мог вспомнить этого человека, хоть он и говорил, что мы были знакомы, должно быть, от страха потерял способность мыслить, как разумное существо.

— Говори, или убью тебя, — жестко повторил пациент, — что ты видишь?

Затрясся уже весь. Человек, стоявший передо мной, был готов меня убить… Но он все еще оставался человеком, таким же, как сам, человеком, которым двигал тот же животный ужас, желание защитить себя, оградить от страданий и тех, кто причинял их.

Смотрел на него несколько секунд, а затем, сорвавшись, с трудом сказал:

— … не знаю.

В этот момент до меня дошло, что на этом моя жизнь и подошла к концу. Едва сдерживая слезы, закрыл глаза, будучи не в силах больше выносить это