Хит - Тара Мосс

Она по-прежнему улыбалась.

Так вот почему ее нет дома. Она живет у хозяина. И это все?

Мак была готова к более неприятным сюрпризам.

— Ты имеешь в виду хозяина клуба, Ларри Муна, верно? — Мак уже успела навести справки о клубе.

Шарлотта кивнула, продолжая покачивать бедрами в танце шимми.

— Вы обещаете, что не выдадите меня? — нервно проговорила она.

— Обещаю, — коротко сказала Мак. — Больше у меня нет вопросов. Мне понравился твой танец. Спасибо тебе.

Шарлотта просияла: похоже, она испытала огромное облегчение, когда расспросы закончились. Привычным движением стриптизерша достала банкноты из-под чулочной резинки и заложила их под декоративную резинку-браслет на запястье. Сегодня у нее был неплохой улов.

— Подождите, пока я оденусь, и мы выйдем вместе. Таков порядок.

— Хорошо. Конечно, — кивнула Мак.

Когда Шарлотта оделась, Мак сказала:

— Я только задам тебе последний вопрос — не волнуйся, он не имеет отношения к Эми. Вам хорошо здесь платят? Ты отличная танцовщица. Сколько ты зарабатываешь, если не секрет?

Шарлотта, скорее, была польщена, нежели обижена, и это радовало.

— Ну, довольно прилично… Вы ведь не из налоговой службы?

— Нет, — рассмеялась Мак.

— Ну, тогда скажу вам, что за прошлый вечер у меня было четыре приватных танца, и я заработала больше полутора тысяч наличными. Мы с мужем копим на дом. Может, к концу года удастся купить.

— Удачи тебе, — улыбнулась Мак.

Шарлотта вывела Мак, снова за руку, Буги шел следом. Шарлотта, казалось, до сих пор была под впечатлением от их разговора, но Мак знала, что очень скоро она опять войдет в образ, что, собственно, и произошло. Танцовщица оставила их у стойки бара и скользнула в толпу мужчин в поисках следующих клиентов.

Буги было явно не по себе. Весь танец он просидел тихо, вероятно не зная, куда девать глаза и что говорить, тем более в присутствии Мак.

— Спасибо тебе. — Мак взглянула на него. — Ты мне очень помог. Думаю, я узнала все, что нужно. На этом моя работа здесь окончена. Ты хочешь уйти прямо сейчас?

Он развел руки:

— Твое желание — закон.

После сгущенной и отчасти сюрреалистической атмосферы, царившей в клубе «Сандерболл», глоток свежего воздуха на Лонсдейл-стрит был пьянящим эликсиром. Мак глубоко дышала, подняв голову к звездному небу. Воздух был чистым, улица тиха и пустынна, никаких мужских толп. Красота.

Мак посмотрела на часы: почти два ночи. Они пробыли в клубе больше двух часов.

Неожиданно на нее навалилась усталость.

Буги распахнул перед ней дверь машины, и Мак забралась внутрь. Он захлопнул дверцу и обошел автомобиль, чтобы сесть за руль.

— В каком отеле ты остановилась? — спросил Буги, заводя мотор.

— «Толарно», в Сейнт-Кильде. Спасибо.

Он переключил скорость, и машина помчалась по темным улицам, в то время как Мак осмысливала произошедшие в клубе события. Ей не верилось, что поведение стриптизерши-«надзирателя» было связано с неписаным правилом не обсуждать личную жизнь хозяина. Это уж было чересчур. Впрочем, Мак подозревала, что девушки просто оберегают друг друга. Как бы то ни было, запрет на распространение информации в этом клубе соблюдался строго. Но это не могло остановить Мак в ее намерении собрать все, что можно, на Ларри Муна.

— Что ты обо всем этом думаешь? — наконец обратилась она к Буги.

Он сосредоточенно смотрел на дорогу.

— Что я думаю о своем пиве или о том, как ты разводила меня на приватный танец?

Мак рассмеялась:

— Должно быть, это выглядело странно.

— Нет, все нормально. Я понимаю. Тебе нужна была информация от нее, и ты нашла самый лучший способ вывести ее на разговор.

— Да.

Несмотря на непринужденный тон беседы, Мак чувствовала, что они оба испытывают неловкость после столь интимного приключения. Может, зря она пригласила его в клуб. Или, по крайней мере, не стоило тащить Буги в этот укромный кабинет.

— Тебе комфортно в таких местах? — Мак искоса посмотрела на него.

— Комфортно? Ну, мне нравится смотреть на женщин, — ответил Буги. Честный ответ. — Всем мужчинам это нравится. Но в заведениях вроде «Сандерболла» обстановка не настолько сексуальная, как рекламируется. И не то чтобы меня это задевало, просто я не люблю туда ходить, вот и все.

— Это верно, — заметила Мак.

— К тому же большинство девушек там выглядят слишком юными.

— Как барменша? — напомнила Мак. Та действительно была похожа на старшеклассницу.

— Да. Мне даже страшно стало.

— В самом деле? Но ты ведь не делал ничего противозаконного. Кстати, этим девушкам лет по девятнадцать-двадцать… а может, и за двадцать. Тебе тоже за двадцать. Так что не такие уж они и молоденькие для тебя. А ты видел, как старики пускают слюни, глядя на девочек, которые им во внучки годятся?

Буги кивнул:

— Нет, это все не для меня. В такой обстановке все неискренне, натянуто. И девушки слишком молоды, и работают они как заведенные куклы. Большинство молоденьких девчонок — чистый лист. Ты можешь фантазировать на их счет, но у них самих редко бывают фантазии. Женщины постарше знают, чего хотят. У них есть характер.

— И жизненный опыт, — добавила Мак, думая о себе. Ей еще не было тридцати, а уже пришлось повидать и смерть, и убийства, и насилие.

— Жизненный опыт и есть характер. Человек, не обремененный таким багажом, вступает в отношения пустым, — сказал Буги.

Мак задумалась над его словами. Конечно, с одной стороны, он был прав.

— Мой багаж — это хороший гробовщик и неудавшаяся рок-звезда, — продолжил он. — Твой — маньяки-убийцы и то, что ты красивая умная женщина, которую полжизни держали за простушку. У кого-то другого свои тараканы.

У Мак ком подступил к горлу. Слова Буги были так близки к истине, и они больно ранили.

— Похоже, ты уже многое обо мне знаешь, — сдержанно произнесла она.

— Извини. Я не обидел тебя?

— Нет, — коротко ответила Мак. Но комментарий Буги взволновал ее, заставил думать о том, что ей так хотелось забыть. Может, из-за того, что был поздний час, а может, также из-за недавней вынужденной близости в клубе, но его откровенность показалась Мак агрессивной. Ей захотелось домой, в постель.

— Ты кажешься старше, чем ты есть, Макейди, — проговорил Буги.

Когда он припарковал машину возле отеля «Толарно», в салоне повисло неловкое молчание. Казалось, никто из них двоих не знал, чем закончить вечер и что сказать друг другу.