Переступить черту - Майкл Коннелли

Холлер кивнул:

– Он ежедневно проходит сеансы физиотерапии в Больнице для ветеранов в Вествуде.

– Прекрасно. Там я с ним и встречусь.

– Что еще?

– Кто-то из нас должен поговорить с Да’Куаном и спросить его, не пересекался ли он когда-нибудь с этими копами. – Босх указал на снимки. – Надо проверить на всякий случай.

– Я спрошу, – вызвался Холлер. – Мне как раз нужно пообщаться с ним в плане подготовки к судебному заседанию и заодно узнать, какого размера должен быть костюм, в котором он предстанет перед судом. Надеюсь, в моем гардеробе для клиентов найдется что-нибудь подходящее. – Кивнув на фотокопии, он спросил: – Могу я взять это, чтобы показать Фостеру?

– У меня есть второй экземпляр, – ответил Босх и добавил: – Да, чуть не забыл: спроси Фостера, не помнит ли он номер телефона Аллена. Копы нигде не могли найти его сотовый. Если мы будем знать номер, то, может быть, отыщем и записи разговоров с Эллисом и Лонгом.

– И подтвердим алиби. Превосходно. А ты что будешь делать?

– Я все же думаю, что ключ ко всему – часы. Я хочу поговорить с их первым покупателем.

– С тем, что живет в Беверли-Хиллз?

– Да. Я проезжал сегодня мимо его дома. Живет с размахом. Надо подловить его на чем-то и посмотреть, как он вписывается в общую картину.

– Успеха тебе в этом.

– Спасибо.

Они посидели несколько минут, молча потягивая бурбон и думая о своем.

– Отлично идет! – нарушил молчание Холлер, приподняв руку с виски.

Босх задумчиво покрутил свой бокал, катая кубики льда по дну.

– Лучше, чем у меня дома, – признал он.

– Гм? Бурбон, конечно, хорош, но я имею в виду, что ты накопал массу ценного материала за последние дни. Есть с чем работать. Мы можем построить защиту, выдвинув альтернативную теорию, никакого сомнения.

Допив бокал, Босх подумал о том, что они с Холлером всегда будут по-разному смотреть на раскрывающиеся в ходе расследования факты и прочие нюансы следственного процесса. Холлер воспринимал их в свете своих баталий с прокурором во время судебного заседания, для него было важно, могут ли они быть использованы им как средство борьбы, а для Босха они были ступеньками на пути к раскрытию истины. Он сознавал, что не может полностью перейти на позиции защиты, усвоить присущий Холлеру подход к делу.

– Меня не волнуют альтернативные теории, – сказал он. – У меня арифметика простая: если твой клиент не убивал, я должен выяснить, кто это сделал. И я ищу его – или их.

Холлер кивнул и, подняв бокал в знак того, что пьет за Босха, опустошил его.

– Что нам и требуется, – резюмировал он.

Общее собрание отдела полиции нравов наконец завершилось, и Эллис пошел в комнату отдыха налить себе еще одну чашку кофе. Он не привык так рано являться на работу, и ему требовалось удвоить порцию поглощенного кофеина.

Но, увы, около кофеварки возилась Джанит, секретарь капитана, – ей, похоже, надо было напоить весь командный состав. Перед ней стояло пять кружек, и в каждую, кроме напитка, она добавляла сливки и разнообразные подсластители. Ему-то достаточно было просто наполнить чашку, но Джанит была девушкой крупной и перекрывала доступ к кофейнику. Это раздражало Эллиса.

– Прошу прощения, – произнесла Джанит, почувствовав, что сзади кто-то рвется к столику.

– Ничего страшного, – сказал Эллис, – не спешите.

Она узнала его голос и обернулась:

– А, Дон, я как раз хотела спросить вас…

– Валяйте.

– Это вы заходили в кабинеты сегодня утром или вчера вечером?

– В какие кабинеты?

– Простите, я не уточнила. В кабинеты капитанов, внизу.

– Нет, – недоумевающе произнес Эллис, – а почему вы спрашиваете?

– Да просто забавная штука: я утром пришла на работу, и мне надо было сразу сделать копии отчета о ночном дежурстве для капитанов – я всегда так начинаю смену.

Она повернулась к столику, чтобы закончить манипуляции с кофейными чашками.

– И что?

– Я подошла к копировальной машине, а там лежат фотографии – ваша и Кевина. Словно кто-то забыл их там.

Эллису захотелось схватить ее и повернуть лицом к себе.

– Я ничего не понимаю. Наши фотографии? И что мы делаем на этих фотографиях?

– Нет-нет, вы ничего не делаете. – ее рассмешило его предположение. – Это были портреты со стенда личного состава. Кто-то снял их и, наверное, сделал копии, а потом забыл прикрепить обратно. Они так и лежали на стекле сегодня утром, когда я хотела подготовить копии отчета.

Джанит стала продевать пальцы в ручки всех пяти кружек.

Эллис выбросил свою чашку в мусорный бак и предложил:

– Давайте я помогу вам. Горячо.

Это предположение опять рассмешило ее.

– Я занимаюсь этим каждое утро, а потом еще и днем. И ни разу не обожглась.

– Все-таки я помогу вам, – сказал Эллис. – А вы спрашивали сотрудников, не делали ли они эти копии? Может, капитан?

– Спрашивала, и это самое странное. Никто этого не делал. Я спросила всех, включая капитанов. Кто-то, наверное, заходил туда уже после работы, а повесить фотографии забыл. Я подумала, что надо вам сказать, а то вдруг кто-то хочет подшутить над вами.

– Спасибо, очень хорошо, что сказали. Я думаю, вы правы, кто-то действительно решил устроить розыгрыш.

– Некоторым просто нечего делать, это точно, – рассмеялась Джанит.

Розыгрыши давно уже были в ходу во всех полицейских отделениях, при этом часто использовались фотографии. Правда, тут, подумал Эллис, возможна другая игра. Однако он не стал переубеждать Джанит, а спустился с ней на первый этаж в приемную командного состава. Две принесенные им кружки он поставил на стол секретарши, чтобы она переправила их дальше. Посмотрев на стенд, Эллис увидел, что фотографии его самого и Лонга висят на месте, среди других сотрудников тайного подразделения.

– Спасибо, Дон, – поблагодарила его Джанит.

– Не за что. Спасибо вам за то, что предупредили насчет розыгрыша.

– Интересно, что они задумали?

– Как вы сказали, некоторые не знают, чем бы им заняться. 

* * *

Для Эллиса и Лонга была выделена кабинка в углу отдела, где они имели возможность хоть как-то уединиться. Это было сделано благодаря тому, что Эллис занимал достаточно высокое положение в отделе. Придя на свое рабочее место, он подал знак Лонгу придвинуться к нему, чтобы они могли тихо поговорить.

– В чем дело? – спросил Лонг.