Стеклянный город - Мария Руднева

– Мне он не за внешность глянулся, – бросил Таласс. – И он теперь наш, совсем. Пристрою его к Глассу, и ты увидишь, какое стекло появится здесь. Новое. Прозрачное, наполненное звездным светом. Такого еще не было, я уверен.

– Если бы Леймисс сказал эти слова, я бы поверил, – покачал головой Генрих. – Но в твоем исполнении выглядит неубедительно. Ладно, мастер Таласс, ты тут главный, а не я. Мое дело – предупредить.

– Да уж, спасибо, – вздохнул Таласс. – Я схожу туда.

– Тогда мое дело сделано. Не буду мозолить трудяге Глассу глаза лишний раз!

Генрих повернулся и торопливо вышел за дверь.

Хью отпрянул к стене и принялся изучать кружки, выставленные на стеллаже.

В голове у него стучали слова Таласса: «прозрачное, наполненное звездным светом стекло». Он вспомнил невероятной красоты звездное небо над купальнями.

Неужели он правда сможет сделать нечто подобное?..

– Мастер Хью, все готово, – деликатно позвал мистер Гласс, и тут Хью понял, что стекольщик дал ему возможность подслушать разговор.

Не задумываясь о причинах такого поступка, Хью благодарно кивнул и шагнул в небольшую комнатку. Она была совсем тесная и освещалась двумя фонарями – окон здесь не было. Посередине стоял уже знакомый Хью столик на колесиках, на котором было расставлено все необходимое.

Следом за ним в комнатку заглянул Таласс.

Вид у него был виноватый.

– Хью, я обещал тебя дождаться, но мне срочно надо уйти по одному городскому делу. Вы тут пока учитесь, я вернусь, хорошо? И отправимся на обед!

– Конечно, Таласс! – кивнул Хью, хотя в глубине души обиделся.

Даже не на Таласса – а на Роуза Леймисса, который где-то там, в зеркале, дремлет призраком, а в это время все вокруг начинают прыгать, едва услышав его имя. Что Гвендолин, что Таласс… Хью вспомнил о Гвендолин и о том, что она его о чем-то просила… Кажется. Но не вспомнил о чем и выбросил мысль о ней из головы.

А о Роузе он Талассу обязательно расскажет, только позже, позже… Никуда он из своего зеркала не денется.

В глубине души Хью не был уверен, что на самом деле хочет делиться этим знанием с Талассом. И так слишком много людей норовило украсть его внимание.

– Мастер Хью! – окликнул его мистер Гласс. – Вы готовы сделать свою первую марблитскую бусину?

– Готов! – воспрянул духом Хью и взял палочку стекла в руку.

Уже пряча первую бусину в керамическое одеяло, он запоздало вспомнил, что Генрих говорил о птицах.

* * *

Утром Бритт с трудом заставила себя проглотить завтрак.

– Ты должна поесть, – строго сказала Гвендолин. – Иначе у тебя не будет сил на поиски.

– Вы пойдете со мной? Я плохо знаю город…

– Пойду.

Гвендолин разлила по чашкам горячий какао.

– Я теперь не могу оставаться в стороне. Я обещала помочь вам.

– Зря мы разделились, – сокрушенно прошептала Бритт. – И ведь ночью никто не пришел в «Розарий»!

– Еще не повод для паники, – не слишком убедительно произнесла Гвендолин. – Возможно, они оба переночевали в доме Долл. Это было бы даже логично с их стороны. Вы же не собирались привлекать внимание?

– Только вот я, видимо, уже привлекла. И на ночь не пришла, да и сон этот…

– Не волнуйся. Пока ты со мной, наяву он тебе ничего не сделает. Уж поверь, я найду на Дроссельфлауэра управу. Особенно теперь, когда я знаю, что он сделал с Роузом.

– Простите, – подал голос призрак из зеркала, – вы же даже не знаете всего до конца.

– Потом… – покачала головой Гвендолин. – Брат, твой рассказ может подождать. А вот Меган и Хью нам стоит поискать немедленно.

Бритт залпом выпила какао.

– А вдруг они тоже попали в неприятности?

– Все может быть. Чем быстрее мы это выясним, тем лучше. – Глаза Гвендолин блеснули азартом. – Действуем!

– Возьмите меня с собой! – взмолился Роуз. – Я и так слишком много времени провел под покрывалом!

– Ладно, ладно, – ласково проворчала Гвендолин, убирая зеркало в карман. – Куда я теперь без тебя?

Бритт поежилась.

– Я же ничего не взяла! Ни пальто, ни шарфа, – пожаловалась она. – Выскочила налегке. Чем я только думала! Перчатки – и те где-то потеряла, одна осталась, да я и вспомнила о ней только сейчас.

Бритт растерянно показывала Гвендолин тонкую перчатку.

– Не знаю в чем, а только так идти нельзя, – окинула ее взглядом Гвендолин. – За ночь подморозило… Вот что, я сейчас подберу тебе что-нибудь из своей одежды.

Гвендолин поднялась наверх.

Бритт притихла. Тревога за Меган и Хью становилась все сильнее. Почему никто из них не дал о себе знать за целую ночь?

Возникали и другие вопросы – как мог Дроссельфлауэр так быстро узнать о пропаже Роуза? Действительно он предал его забвению или же тщательно проверял ежедневно, на месте ли призрак? Но почему тогда сам Роуз не помнит об этом? Может, дело все в той же скрипке? А если сломать скрипку – Дроссельфлауэр лишится своих сил, или скрипка на самом деле не имеет значения? А вдруг у него много скрипок, и он только сильнее разозлится? Вопросы теснились, толкались в голове, и Бритт прижала руки к вискам.

– Хватит! – вслух попросила она.

– Что хватит? – удивилась Гвендолин.

Бритт подняла голову. Гвендолин стояла на последней ступеньке лестницы, держа в руках охапку теплых вещей.

– В моей голове слишком много мыслей, – улыбнулась Бритт. – Обычно в такие моменты я начинаю рисовать, но теперь… Время поджимает.

– Это правда. Смотри, я подобрала для тебя теплый свитер, пальто и шарф. Все немного не в твоем стиле, но уж что есть.

Бритт вынырнула из своей широкой толстовки и натянула синий свитер крупной вязки. Фигуры у них с Гвендолин были почти одинаковыми, разве что Гвендолин была повыше. Свитер сел как влитой, и Бритт почувствовала, какой он теплый. С ее толстовкой и не сравнится.

– Неужели тоже местное производство? – спросила она, одергивая рукава.

Гвендолин с улыбкой кивнула.

– Здесь не так плохо, как может показаться, – сказала она, словно оправдываясь. – По крайней мере, люди здесь действительно хорошие.

– Верю-верю, – буркнула Бритт, застегивая пальто.

Пальто было в стиле Гвендолин – чопорное, узкое, с двумя рядами пуговиц. Словом, та вещь, на которую Бритт-из-прошлого никогда и не взглянула бы. Сейчас же она себе даже понравилась в большом зеркале, висевшем на стене – пальто подчеркивало фигуру, а темно-синий цвет оттенял бирюзу волос.