Пока еще здесь - Лара Вапняр

Так что Вика решила положиться на свою интуицию. И переспала с Франком на первом свидании. Было неловко, но весело. Видеть и касаться незнакомого члена оказалось не так отвратительно, как ей мнилось. А вскоре они с Франком уже встречались по несколько раз в неделю, обычно по выходным, иногда – после работы, обычно – у него дома.

Вика тихонько застонала, вспоминая ощущение его тела на себе, как она тонет, пропадает под ним. Женщина через проход подозрительно ее оглядела. Вика выпрямилась и отвернулась к окну.

Она даже матери рассказала, что встречается с очень хорошим мужчиной. Он подарил ей на день рождения комбинацию La Perla. Она сто лет мечтала о комбинации La Perla! Стоит по меньшей мере двести долларов, если только он ее не на распродаже купил. Франк сказал, что хочет серьезных отношений. Рвался познакомиться с Эриком. Вика думала успокоить мать, показать, что у нее все хорошо, что жизнь налаживается, но мать, всегда такая жесткая и суровая, вдруг заплакала.

Будто желая заглушить мысли о матери, Вика достала маленький кожаный блокнот и принялась за свою заявку с “Виртуальной могилой”. У нее столько мыслей, было бы только время над ними посидеть. Вика задумалась, а правильно ли она вообще поступает. В конце концов “Виртуальная могила” – идея Сергея. И принадлежит ему, даже если он над ней больше не работает. Она пыталась обсудить это с Вадиком, но тот напрягся и сообщил, что Сергей съехал и они больше не разговаривают. О причинах рассказывать отказался. Она решила, что сама поговорит с Сергеем, когда заявка будет готова.

“Более надежная защита ваших социальных аккаунтов после вашей смерти, – написала она. – Никто не сможет написать что-либо от вашего имени”.

Ее подход был неизмеримо лучше, чем у Сергея. В ее версии клиенты сами решали, из чего сложится их посмертное присутствие в интернете. Они смогут подготовиться к тем временам, когда их уже здесь не будет. И уже сама необходимость заниматься этим поможет подготовить их к смерти. Немного справиться со страхом. Интересно, что бы на это сказал Итан. Надо бы спросить в следующий раз, когда он заглянет поболтать. Вика проверила, нет ли его в записи на сегодня. На прошлой неделе Итан твитнул:

ethan grail@etgrail • Март 12

Меня так замучили эти е – ные анализы! Но зато удается поболтать с моей любимой зеленоглазой медсестрой.

#БонусыРака

343 retweets 879 favorites

“Узистом”, – мысленно поправила его Вика.

Ей правда хотелось обсудить с ним “Виртуальную могилу”. Ее приложение задумано, чтобы помочь людям подготовиться. Ведь именно этого не хватало Итану. Мерзким слизняком проползла мыслишка о его деньгах. А что, если ему так понравится ее идея, что он захочет в нее вложиться? Итан был бы идеальным инвестором. Он и богат, и знаменит. Вика представила заголовки: “Итан Грэйл на пороге смерти инвестирует в приложение, которое обеспечит вам виртуальное бессмертие”.

От стыда от подобных мыслей ее передернуло. Вика отложила блокнот и выглянула в окно.

С моста Стейтен-Айленд смотрелся лучше всего. Пропали из виду автоцентры, убогие витрины, кладбищенские участки; остались лишь потрясающие зеленые холмы, полоски пляжей, океан и очертания Манхэттена на горизонте. Город казался бледным, бесплотным и как будто недостижимым, но Вика знала, что ровно через сорок минут автобус будет продираться в самом центре сквозь шумные, забитые машинами улицы между грозно высящимися небоскребами, какими угодно, только не бесплотными.

Онкоцентр “Бинг Раскин” занимал несколько кварталов и продолжал разрастаться с неимоверной быстротой. С остановки были видны три новые стройплощадки. На территории имелись несколько гостиниц для пациентов и их семей, приезжавших на время курса лечения. Огромный магазин медицинских товаров, где продавалось все, от инвалидных кресел до шапочек для химиотерапии. Даже продуктовый, где торговали всем, что на данный момент почиталось эффективным в борьбе с раком. Столь неуемная капиталистическая предприимчивость вызывала у Вики одновременно и отвращение, и восхищение. Не было упущено ни малейшей возможности извлечь коммерческую выгоду из болезни или смерти. Единственное, чего не хватало, – это помощи после смерти. Вика подумала, что, если у нее когда-нибудь получится доделать свою версию приложения, “Бинг Раскин” – самое правильное место, чтобы вывести его на рынок. Сейчас все услуги заканчивались вместе с жизнью пациентов, но это неправильно. Почему бы не продолжать делать деньги на пациентах и после их смерти?

Корпус с отделением радиологии был в двух кварталах от второй остановки автобуса в мидтауне. Ровно шесть минут двадцать секунд хода. Как всегда перед дверями выстроилась вереница больших серых автомобилей, принадлежавших компании, которая привозила бесплатных пациентов из Бруклина и Квинса. Все водители были русскими и знали, что и Вика тоже, и всегда заигрывали, когда она шла мимо. Один из них, Толик, непременно чем-нибудь ее угощал – то русской конфетой, то пригоршней семечек, как-то раз даже соленым огурцом.

Вот он сидит за рулем. Толстый, потный, с широкой улыбкой, отчасти скрытой длинными пышными усами.

– Эй, Викуша! – окликнул он, издавая губами дурные звуки.

Толик частенько вел себя как идиот, но порой вдруг выдавал что-нибудь такое, над чем Вика потом думала еще не один день. Как-то он показал ей карту своего маршрута, где все адреса, откуда надо забирать пациентов, были помечены черными звездочками. “Видишь, что у меня? – спросил он. – Раковая карта Бруклина”.

Сегодня он ограничился “Белочкой”, любимой Викиной конфетой.

Фойе корпуса радиологии было огромным и светлым. В середине фонтан с парой мелких рыбок. В углу, за фонтаном, тренировалась группка девочек-подростков в зеленой чирлидерской форме.

Кристина сказала Вике, что это старшеклассницы из дорогих частных школ, решившие, что волонтерская помощь в онкологической больнице будет выгодно смотреться в их анкетах для поступления в университеты. Это была часть новейшей программы эмоционального здоровья.

Вика поморщилась при виде девочек и прошла по коридору к лифтам. Там ее приветствовала надпись “Бинг Раскин № 1”! И ее улыбающееся лицо. В прошлом году Вику выбрали одной из восьми сотрудников представлять национальное многообразие “Бинг Раскин” на специальном постере. Вадик сказал, ее выбрали, потому что она самая хорошенькая. Но Вика считала, это потому, что она была одна из немногих белых в их отделении. Администрация не хотела укреплять клише, что большинство докторов в больнице – белые, большинство медсестер – латиноамериканки, а большинство радиологов – черные (хотя это было чистой правдой), так что для постера взяли одного черного и одного азиата из докторов, двух медсестер-азиаток и Вику – белого узиста. Все они держали нечто вроде здоровенной визитки, на которой было написано “Бинг Раскин первый в рейтинге!”. Вике пришлось тянуться к ней из-за внушительных плеч доктора Гупты, так что казалось, будто она не держит, а щиплет визитку. Улыбка тоже не слишком удалась. “Ты тут какая-то зловещая, – заметил Вадик, когда она показала ему фотографию. – Вика Морозова – лицо рака!” А потом попросил напечатать и ему такую, чтобы повесить в спальне. Вика не понимала, шутит он или серьезно. Последнее время Вадик вел себя странно. Уклонялся от помощи с “Виртуальной могилой”, раздражался, когда она просила совета про свидания, темнил насчет Сергея. Не то чтобы ее это очень волновало. Сергей теперь был сам по себе.