Реквием - Робин Янг

Под палящим солнцем они медленно двинулись в сторону Бордо. Бертран думал об обещании, которое дал своему мальчику, и радость встречи с сыном постепенно начала тускнеть. Вести со Святой земли, куда с Крестовым походом отправился Жак де Моле, приходили неутешительные. Надежда на союз с монголами не оправдалась. Мамлюки захватили последнюю крепость тамплиеров на острове Руад, и великий магистр со своим войском отступил на Кипр. Госпитальеры в союз вступать отказывались, у тевтонцев имелись дела в Пруссии, король Эдуард не переставал воевать с шотландцами. Выходило, что борьбу за Святую землю продолжать было некому.

Бертран никогда не бывал на Святой земле, но она звала его настойчиво и страстно. Он мечтал пойти по стопам Бога, увидеть места, где жил и дышал Спаситель. В юности он подумывал совершить паломничество, но его смущали рассказы о Первом крестовом походе, о текущих по улицам потоках крови, о кучах трупов. Бертран не хотел видеть Святую землю такой. Он хотел войти в золотой город, ощутить аромат олив и под пение птиц медленно подняться на холм к церкви Гроба Господня, самому благословенному месту на земле. Но для этого следовало освободить Иерусалим от сарацин.

От размышлений Бертрана отвлек голос Гайлара:

— Что это они там делают?

Слуга показал в сторону большого дуба, возвышавшегося посередине поля как зеленая башня. К нему двигалась группа мужчин. Слышались крики. Они кого-то тащили. Бертран вгляделся. Да, двоих. Те корчились и извивались.

— Вы их остановите, ваша милость?

Бертран молчал.

— Это королевские воины, — сказал Гайлар. — Ваша милость, эти люди — королевские воины.

— Боже, — пробормотал Бертран, осознав, что к дубу волокут двух воинов в ярких накидках войска, размещенного в Бордо. Один из группы уже забросил на ветку дуба веревку. Архиепископ дотронулся до усыпанного драгоценными камнями креста, в ужасе осознавая, что скоро станет свидетелем убийства.

— Вы должны их остановить, ваша милость.

— Не могу! Тогда придется объяснять, как я тут оказался. — Бертран оглянулся на дом на холме, который был еще виден, и беспомощно пробормотал: — Мой сын, Гайлар… я не могу рисковать. — Он посмотрел на слугу. — Сходи ты. Узнай, что случилось. Попробуй их остановить.

Гайлар помолчал, затем пустил коня через золотистую пшеницу. Бертран наблюдал, как двое из группы повернулись и подняли мечи. Тем временем через ветку дуба перебросили вторую веревку и всунули в петли головы французских воинов. Их пронзительные крики были хорошо слышны. Гайлар спешился и подошел. Затаив дыхание, Бертран смотрел, как спустя какое-то время один из группы махнул в сторону Гайлара рукой с зажатым в ней мечом. Слуга попятился и вскочил на коня.

А затем воинов вздернули на виселице.

— Ваша милость, — проговорил, запыхавшись, Гайлар, — они… — Он оглянулся на поле. — Я ничего не мог сделать.

Бертран не сводил глаз с дергающихся в петлях воинов.

— Они сказали, что это восстание против короля Филиппа, — вздохнул Гайлар. — Что они не принимают мирный договор, который король Филипп заключил с королем Эдуардом, и изгонят его войско, как фламандцы в Брюгге. Они сказали, бунт поднялся по всему герцогству.

Лувр, Париж 10 августа 1302 года от Р.Х.

— Королю Филиппу известно о вашем положении, и он удивлен, что вы, один из главных ростовщиков Парижа, не можете заплатить налог, — произнес казначей.

— Но у меня нет возможности, ваше величество, — взмолился пожилой иудей, простирая руки к Филиппу, сидящему в кресле с высокой спинкой за столом, устланным пергаментными свитками. — Я сделал все, что было в моих силах. Собрал долги, но еще много осталось. Смотрите. — Он развернул несколько свитков и показал на столбики цифр. — Если бы я располагал большим временем…

— А что, пяти месяцев недостаточно? — буркнул Филипп. Он подался вперед, положив локти на стол. — Я разочарован, Сэмюель. Придется принимать меры.

— Ваше величество, законы, какие установил для моего народа ваш дед, король Людовик, сильно затруднили получение долгов с христиан. Зачем платить, если тебе не угрожает тюрьма?

— Как ты смеешь всуе упоминать Людовика Святого? — произнес Филипп с угрозой в голосе.

— Ваше величество, Сэмюель не сказал ничего оскорбительного.

Филипп пристально посмотрел на хрупкого седого иудея, говорившего с иноземным акцентом.

— А вы почему ко мне явились?

— Рабби Илайя пришел поручиться за меня, — объяснил Сэмюель.

— Могу вас заверить, ваше величество, — проговорил Илайя, спокойно встретив враждебный взгляд короля, — Сэмюель заплатит свою долю, как только… — Продолжить ему помешал стук в дверь.

Филипп оглянулся.

— Я же приказал меня не беспокоить.

— Пойду посмотрю. — Ногаре отделился от стены, где стоял, наблюдая в молчании за разговором, и распахнул дверь. Через несколько секунд он вернулся. — Там гонец, сир, и чиновник из дворца. Явились по спешному делу.

— Только быстро! — раздраженно бросил Филипп, оглядывая двоих, вошедших в покои. — У меня сегодня много дел.

— Я привез весть из Фландрии, сир. — Гонец протянул Филиппу свиток.

Король его развернул. Через секунду его лицо окаменело. Закончив читать, он в отчаянии опустил руку. Свиток выскользнул из пальцев на пол.

— Что там, сир? — спросил Ногаре. Король не ответил, и он поднял свиток.

— Когда наше войско достигло Куртре, фламандцы уже осадили замок, — прервал тишину гонец. — У них были только пешие воины, но числом много большим нашего войска. Командовали ими главы гильдий и сыновья Ги де Дампьера.

Ногаре продолжал читать. Филипп положил ладони на стол, смяв один из пергаментов Сэмюеля.

— Там болотистая местность, сир, — продолжил гонец, — и наши рыцари не могли приблизиться. Кроме того, сильно мешали фламандские лучники. Тех, кому удалось подойти достаточно близко к их рядам, они сбивали с коней булавами.

— Поражение, — пробормотал Ногаре, заканчивая чтение.

— Убиты примерно тысяча рыцарей. Скоро доставят полный список потерь, но мне повелели известить вас, сир, о двух погибших. Графа Робера де Артуа окружили на поле. Наши воины не смогли его вызволить. А еще погиб… — Гонец опустил голову, чтобы не встречаться взглядом с Филиппом. — А еще погиб первый министр Флоте. Его нашли с перерезанным горлом на некотором отдалении от центра битвы. — Гонец поднял блестящие гневом глаза. — Они сняли со всех наших мертвых рыцарей шпоры, сир, и повесили в церкви в Куртре.

Филипп продолжал молчать. Илайя и Сэмюель нерешительно посмотрели на казначея. Тот ломал пальцы.

— Очень жаль, сир, но это сегодня не единственная дурная весть, — произнес доселе молчавший королевский чиновник. — В последний час во дворец поступила весть о бунте в Гиени. Пока не ясно, насколько он широк, но убиты много наших воинов и…