Блог проказника домового - Дарья Донцова

– Максим Петрович, – с укоризной произнес Никита, – вы сейчас демонстрируете отменные актерские качества, но ведь знаете эту историю лучше нас.

– Чушь, чушь, чушь, – бубнил Загорский.

Я щелкнул пультом.

– Вот свидетельство о смерти трехмесячного младенца Максима Загорского. Ребенок скончался вследствие генетического заболевания, которое возникает, если между мужем и женой есть близкое родство. Похоже, до того момента, как Тел прислала господину Загорскому собранный ею материал, вы понятия не имели, что…

– Ваши отец и мать – двоюродные брат и сестра, – перебил Никита. – Наверное, врачи предупреждали пару, что в их случае вероятность появлении на свет нежизнеспособного ребенка очень высока, но они решили рискнуть. После гибели мальчика Загорские более судьбу не испытывали. Петр Владимирович очень гордился своим происхождением, и жена его, Елена Николаевна, тоже имела знатную родословную, в ее случае кровь Загорских смешалась с княжеской. Девичья фамилия ее Мусанкина. Были такие князья, бедные, но родовитые.

– Что-то я не понимаю, – жалобно сказала Наташа.

Я подошел к стеклянной доске и взял фломастер.

– Отец господина Загорского, Петр Владимирович, родился у Владимира Загорского и Ольги Воронцовой. А Елена Николаевна Мусанкина появилась на свет от Ксении Загорской и Олега Мусанкина. Владимир и Ксения являлись родными братом и сестрой. Ксения вышла замуж и стала Мусанкиной. Младенец Максим был на пятьдесят процентов Загорский по отцу, а по матери наполовину Мусанкин и на вторую часть Загорский. Двоюродным родственникам, если они рискнули вступить в брак, лучше не заводить детей. Но ни Петр, ни Елена не хотели, чтобы ветвь Загорских обломилась, поэтому они рискнули, и случилась трагедия. Через год после похорон своего ребенка они усыновили мальчика. Малыш привлек их, наверное, стопроцентным здоровьем. Ну кто обычно бросает новорожденного? Понятное дело, не очень порядочная женщина, наркоманка, алкоголичка, проститутка или просто глупая эгоистичная баба, которая забеременела от мимолетного любовника, а когда малыш появился на свет, поняла, что он ей совсем не нужен, кричит, просит есть. «Ну его, хочу спокойной жизни». Будет ли потомство от таких женщин здоровым? А вот с Максимом получилось иначе. Его мать, москвичка, умерла в родах, а отец, обеспеченный китайский чиновник, который прилетал постоянно в Москву подписывать разные бумаги о торговле между СССР и Китаем, не собирался бросать сына. Новорожденный удался в маму, от отца он совсем ничего не взял. Светловолосый, голубоглазый с фарфорово-нежной кожей, слишком высокий для своего возраста, умненький, рано пошел, развивался с опережением. Почему же биологический отец не забрал сына из роддома? Брак с любовницей китаец не оформлял, поэтому ему следовало подтвердить свое отцовство. Он написал заявление, сдал анализ ДНК, мальчика признали его сыном. Китаец собрался приехать за ребенком, но в Доме малютки он так и не появился. Что случилось с ним, никто не знает, он просто пропал. Петр и Елена Загорские после похорон сына уехали в Грузию. Находясь в Тбилиси, супруги поменяли свою московскую квартиру на аналогичную в другом районе. И через год в большие апартаменты въехала пара Загорских с маленьким Максимом. Супруги вели тихий образ жизни, компании не собирали, близких друзей не имели, о потере родного ребенка никому не сообщали. На новом месте жительства все считали Максима их родным сыном. То, что в мальчике половина китайской крови, никак не проявлялось.

Я остановился.

– Генетика вылезла в дочери Максима, который понятия не имел, что он приемный сын, – немедленно продолжил Борис. – А мать, Елена Николаевна, не собиралась ему правду сообщать. Она хотела, чтобы фамилия Загорских не исчезла, поэтому воспитывала сына, вложив ему в голову, что он аристократ, продолжатель древнего рода. В советские годы говорить подобное ребенку не следовало, но Елена не осторожничала. Ее сын рос с сознанием своей исключительности, избранности. Когда на свет появилась Стелла, которая внешне оказалась ну просто китаянка, Елена, наверное, испугалась, но сразу поняла, как надо действовать. Конечно, точно мы не знаем, но можно предположить, что дама заплатила врачу, привезла всех действующих лиц в лабораторию, доктор взял пробы, но анализ делать не стал, просто написал фальшивый результат. Максим аннулировал брак с Верой, Стелла осталась без отца, правда о том, что Загорский на самом деле не имеет отношения к дворянской фамилии, так и осталась тайной. Но Тел докопалась до истины и отправила копии документов Загорскому.

Я спросил:

– Ведь так? Максим Петрович? Отрицать это глупо. Дело в том, что завдепозитарием отправила дубликат документов Грише.

– Точно, – подтвердил сидевший до этой минуты тихо Круглов, – все, что Иван Павлович и Борис тут сообщили, они узнали из послания Тел мне.

Загорский отвернулся к стене.

– Неожиданно появилась ваша дочь Стелла. Она хотела денег? – не отставал я. – Вы решили от шантажистки избавиться, убив ее. Устранить проблему следовало так, чтобы никто не догадался, что в смерти Стеллы замешаны вы. Небось вы сломали голову, думая, как лучше поступить. Мы поискали связь между вами и Игорем Кирилловичем, довольно быстро обнаружили, что, будучи подростками, вы вместе посещали секцию самбо. Вас осенило! Стелла служит в банке «Крос», там департаментом кредитования заведует ваш приятель Маслов. Мы догадываемся, что сценарий подставы Роберта Шмидта скорей всего написал Маслов, который хорошо знал порядки в банке, все ходы-выходы. Вы пригрозили Игорю, что расскажете, как он поступил с Анной Филькиной. Друг детства испугался и согласился вам помочь. А затем вы убрали Маслова. Все просто.

Но… зря!

– Что зря? – напряженным голосом спросил Загорский.

– Все, – повторили мы с Борисом хором.

– Вы тщательно организовали весь процесс, – похвалил Максима Никита, – сделали этакую матрешку: вынешь одну, внутри другая. Эксперты найдут на месте взрыва отпечатки пальцев Роберта и его обвинят в преступлении. Если это не сработает, то для следователя есть другой подозреваемый: Игорь Маслов. Максима Петровича никак не пришьешь к вип-залу депозитария. Загорский вообще ни при чем. Думаю, Игорь Кириллович понятия не имел, что настоящая жертва – Стелла. Он вообще не знал, что она в тот момент в отсек ячеек войдет. Маслов скорей всего полагал, что друг юности хочет Роберта за что-то наказать. И вот тут вы совершили ошибку. Вопрос: кто из важных клиентов в неудачный день и час вызвал ночью в хранилище Стеллу, долго висел без ответа. Ей не звонили, не писали. Прямо твердый орешек. Но мы в конце концов его раскусили. Пейджер. Все думают, что ими давно никто не пользуется. Ан нет, жив курилка. Борис!

Мой помощник откашлялся:

– Сообщение от абонента семьсот сорок восемь кью на номер семьсот пятьдесят четыре ай. «Банк «Крос». Вип-депозитарий. Ячейка десять. Забрать в промежуток с полуночи до нуля пятнадцати. Опоздаешь, ничего не получишь». Сообщение пришло в двадцать два сорок пять. Оно без подписи. И на кого у нас зарегистрирован пейджер семьсот сорок восемь кью? А?