Кен - Наталья Андреева

— Значит, я правильно догадалась, да? Они были… Он с ней…

Она расплакалась, и Ксения подумала, что правильно сделала, когда принесла из кухни целый графин с водой. Это еще только начало. Ну все: сказал «а» — продолжай дальше до самого концаалфавита. Иначе человек не поймет и начнет изучать китайскую грамоту вместо родного языка.

— Лидуша, Генка разве не говорил, что они с Женей знакомы?

— Говорил. Что тренировались вместе. Да я и сама это помню: детство, очень добрый тренер, много детей, самых разных, и смешной рыжий мальчишка. Ведь он был очень способный! Только очень добрый. И сильный. Сильные всегда добрые. И тренер сразу сказал: «Генка, талантливый ты парень, но в тотализаторе я бы на тебя никогда не поставил. Проигрываешь ты смешно». А он даже не обиделся, мой Генка. Я не представляю себе, что могло сделать его таким… злым.

Она замялась перед последним словом, и Ксения ее поняла: нет, Генка злым не стал. Просто невозможно точно определить его теперешнее состояние. Сам он выразился очень образно: «…Ограбить банк, где больше всего охраны». Когда добрых людей жизнь загоняет в угол — это трагедия. Они должны либо измениться, чтобы стать такими же, как, все, либо… И Ксения испугалась:

— Куда же он все-таки пошел?

— Не знаю. Опять к этому своему приятелю, который одолжил денег.

— А кто он?

— Бизнесмен, — пожала плечами Лидуша. — Кажется.

— В теннис любит играть, да?

— Ну… Это модно.

— Тяжело с ними? — догадалась Ксения.

— Я же с детьми. С ними проще. Они очень откликаются на ласку. Особенно если родители все время на работе, а приходящие няни сменяют одна другую. Дети нуждаются в постоянстве. Видеть каждый день одно и то же лицо, ходить в одну и ту же школу, заниматься у одного и того же тренера. Мне даже сейчас трудно бросить своих детей. Среди них есть очень талантливые. Быть может, у них получится лучше, чем у меня.

— А что у тебя произошло с Женей? — решилась наконец Ксения.

— Кто тебе сказал, что что-то произошло?

— Ну, если Генка не говорил тебе о том, что был ее бой-френдом, значит, ты сильно на Женьку разозлилась. А за что?

— А как они… Что у них было?

Вот тут Ксения замялась. Деликатно ли это? Насколько Лидуша готова принять, то есть простить страстную любовь своего благоверного к другой женщине, пусть даже та была до нее? Ревность бывает разной. Некоторые и к любовницам не ревнуют, а есть такие, которые даже мысли мужа стараются прочитать и проконтролировать.

— Ты не бойся, — сказала Лидуша. — Ее же больше нет.

— А если бы Женя не умерла? И если бы ты узнала о том, что они с Генкой встречались?

— Не знаю. На Женю я очень обиделась.

— Ну вот представь себе: ты замужем за Генкой, у вас все хорошо, как раньше, и вдруг Женя Князева рассказывает тебе, как твой муж был ее любовником, как она его бросила, а он долго еще напрашивался вернуться?

— Он ее так любил?!

— Просто Генка очень привязчивый. Он откликается на всех, кто к нему хорошо относится.

— Я знаю, — упавшим голосом сказала Лидуша.

— Ас Женей они были больше друзья, чем… Тебе водички еще, да?.. Генка легкий человек. И ему очень нравилась легкая жизнь. Но это все было несерьезно.

— А ты? Ты все это видела, да?

— Нет, Генка был у Жени до меня. До моего мужа.

— Как это?!

— Потом мой муж ушел к ней, — как-то очень легко сказала Ксения. Рядом с Лидушей ей было даже приятно в этом признаться. В самом деле — какая чепуха…

— Ты его отдала?!

— Знаешь, мой бывший — не Генка, — слегка обиделась Ксения. — А я не такая, как ты. Я не стала показывать им всем, как мне плохо.

— Но если мне действительно плохо!

— Надо уметь переживать трагедии. Не загоняй его в угол.

Лидуша испуганно зажала рот рукой:

— Боюсь, что я уже…

— Расскажи-ка мне, что там у вас с Женей случилось? — сказала Ксения, зачем-то налив в стакан воды и себе. Потом догадалась спросить: — Может, сока?

— Нет, ты сначала расскажи, — словно не услышала вопроса Лидуша. — Ой, что это мы? Знаешь, после Женьки я даже боюсь иметь близких подруг.

— И я. Она тебя сильно обидела, да?

— Мы даже не ссорились. Просто перестали разговаривать. Она и не спросила, почему я этого не делаю, ты же знаешь — Женя никогда не шла на сближение первой. А я… Ну не могла я смотреть, как она себя ведет, и все! Казалось, что именно мне легко быть вечно вторым номером. Мне и было легко. Женя талантливее. Она и ростом выше, и мощнее, и… Словом, все, чего мне природа не дала, у нее было. И я думала, что тренер прав, когда работает преимущественно с ней. И плелась в хвосте, покорно уступая дорогу. Но вдруг она проиграла один турнир, другой. И никто не мог понять, почему? А я-то как раз поняла: ей никогда ничего не выиграть. И звездой не быть. И я стала работать. Работала, работала, работала… А она смеялась. Ты даже не понимаешь, что это такое! Один жизнь кладет, чтоб научиться десятой доле того, что другому просто дано от природы. И совершенно непонятно — почему не мне? Ведь если бы я была такая, как Женька, я бы… ну все выиграла, понимаешь? А она так небрежно обращалась со своим талантом! Я ее понимаю: родители богатые, все есть, а главное, себя, любимую, жалко. Спорт — это каторжный труд. Она умела все, кроме одного — трудиться. Эти бесконечные нарушения спортивного режима, эти мальчики. Вот куда она себя расходовала. И если бы я узнала, что Генка был одним из них…

— Разве ты их вместе не встречала?

— Знаешь, к тому времени я уже бросила большой теннис. У меня был шанс. Как у каждого вечно второго номера. У того, который сидит в запасе. Вот он сидит, сидит, сидит, смотрит, как побеждает первый. А его не берут. И в один прекрасный день первый номер ошибается. Или его начинают преследовать травмы. А второй только того и ждет — вот он я! Случайная, незапланированная слава. Но разве что-нибудь бывает в жизни случайным? Так вот и я ждала. И тренировалась, как проклятая. И случилось так, что Женя получила травму. Нам обеим было по семнадцать лет, мы же ровесницы. В те времена еще сборная команда Советского Союза везде ездила. За рубеж выпускали по большому блату. Я — девочка из бедной семьи, а Женька мало того что звезда, так еще и родители не простые люди. Папа — большой начальник, мать — светская дама. И она знала, что не выиграет, после своей травмы сойдет в первом же круге, а я как раз в отличной форме. И Женька это видела. Все видели. И все зависело только от нее. Если бы вмешался ее всесильный папа… Она могла бы пропустить этот турнир. У неё потом могли быть и другие. Ну разве трудно было дать мне этот шанс? Мы же были подругами. И я ее попросила. Ты знаешь, как это унизительно: просить свое? Наверное, ей не понравилось, как я это сделала. Я фальшивить не могу. И комплименты могу говорить только заслуженные. Я честно сказала, что у нее шансов нет, а у меня есть. И она вдруг сказала: «Поеду!»