Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

жертвами... Эта война, как и большинство войн, полна ужасной иронии. Чего хочет народ Северного Вьетнама?

 Филипп Брейди слушал речь президента, затаившись у деревни, из которой велся вражеский огонь. «У меня был маленький транзисторный радиоприемник, — вспоминал он, — и я сидел там и слушал LBJ. В то же время нам нужно было накрыть деревню. И вот я вызываю людей и слушаю, как президент говорит о мире. Это было сюрреалистично».

«Старый Хо не может мне отказать», — заверил Джонсон своего помощника на обратном пути в Вашингтон. Но Ханой немедленно отклонил его предложение о переговорах и помощи в целях развития, назвав его «заезженной уловкой обмана и угроз». С обеих сторон произошел короткий всплеск дипломатической активности, но Северный Вьетнам не будет вести переговоры, если Соединенные Штаты не уйдут, а Сайгон не согласится разделить власть с Ханоем. Со своей стороны, Соединенные Штаты не будут говорить, пока Ханой не признает Южный Вьетнам независимым государством.

В начале мая, пока его советники и Объединенный комитет начальников штабов обсуждали, как быстро следует наращивать участие Америки в войне, Джонсон направил во Вьетнам боевую группу 173-й воздушно-десантной бригады, первое боевое соединение армии, которое должно было быть отправлено и в которое Моги Крокер должна была отправиться. первоначально быть назначенным.

В этом месяце президента меньше беспокоил Вьетнам, чем гражданская война гораздо ближе к дому, в Доминиканской Республике, где повстанцы стремились свергнуть правого диктатора, дружественного Соединенным Штатам. Джонсон направил восемьсот морских пехотинцев для защиты американских граждан, а затем еще двадцать три тысячи, чтобы гарантировать, что Доминиканская Республика не станет «еще одной Кубой». Чтобы оправдать свой поступок, Джонсон утверждал, что американский посол позвонил ему, когда он скорчился под своим столом, когда пули вылетали из окон, что «группа коммунистических заговорщиков» возглавляла восстание и что «около пятнадцати тысяч невинных людей были убиты и убиты». расстреляны и отрублены головы». Ничто из этого не было правдой. Прекращение огня вскоре положило конец боевым действиям, но критики обвинили президента в том, что он занимается дипломатией канонерок и готов преувеличивать и обманывать, чтобы оправдать военные действия. Газета New York Herald Tribune выразила обеспокоенность по поводу того, что она назвала «недоверием к LBJ» — фраза, которая будет преследовать его до конца его пребывания в Белом доме.

ПО-СВОЕМУ

Рядовой Моги Крокер, дома в Саратоге незадолго до отъезда во Вьетнам, со своей младшей сестрой Кэнди и братом Рэнди.

Прежде чем отправиться во Вьетнам, Моги Крокер приехала домой с визитом. «Однажды вечером мы обедали, — вспоминала его мать, — и просто говорили в общих чертах о войне. И он сказал: «Конечно, если бы я был вьетнамцем, я, вероятно, был бы на стороне Вьетконга». Я озадачился этим. И мой муж тоже. Я полагаю, Моги имел в виду нашу американскую революцию, что он видел их нужду в собственной свободе. Но как американский гражданин он также видел более широкую картину попыток предотвратить коммунизм».

Сестра Моги, Кэрол, вспомнила еще кое-что. Однажды поздно вечером они вместе смотрели телевизор, сидя на полу, когда Моги вдруг схватился руками за лицо. «Я не хочу возвращаться, — сказал он. «Я был ошеломлен, — вспоминала Кэрол, — и сказал ему: «Но это то, что ты хочешь сделать». Мне никогда не приходило в голову, что он разрывается из-за этого, что он боится. Меня смущало, что он принес так много жертв и все же боялся и все же был полон решимости уйти».

Вся семья пришла посмотреть, как он садится в автобус, направляющийся в Форт-Дикс, штат Нью-Джерси, — следующую остановку на пути во Вьетнам. «Иногда Моги смотрел на нас, — вспоминала его мать, — и мы улыбались и махали ему рукой, но громкая работа двигателя на холостом ходу, барьер темных заклеенных окон изолировали его… Я послал воздушный поцелуй и снова помахал рукой. Автобус быстро скрылся из виду».

ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МЫ ДУМАЛИ

Растущее присутствие американских войск во Вьетнаме привлекло стаи американских репортеров, жаждущих сообщить подробности о войне, которая до тех пор была в значительной степени секретной. Строгие требования Государственного департамента к репортажам были смягчены; теперь не было цензуры прессы, как это было во время Второй мировой войны. Репортеры лишь должны были согласиться следовать военным инструкциям, чтобы не ставить под угрозу безопасность проводимых операций, и им разрешалось классифицировать американские потери только как «легкие», «умеренные» или «тяжелые».

Это оказалось бы опасной работой. Семьдесят четыре журналиста и фотографа погибнут, освещая боевые действия в Юго-Восточной Азии.

Джозеф Ли Гэллоуэй, двадцатитрехлетний репортер UPI из Рефухио, штат Техас, той весной прибыл во Вьетнам. «Я подумал, что если будет война, и если это будет война моего поколения, а я журналист, я должен ее освещать», — вспоминал он. «Сорок пять лет спустя было бы намного проще объяснить, почему я поехал, чем если бы я вообще не поехал. Это все равно, что уйти из кино в самый критический момент, чтобы купить пакет попкорна. И я подумал, что мне нужно добраться туда как можно быстрее, потому что, как только морские пехотинцы высадятся, я думал, что с этим покончено, и если я не буду осторожен, я могу пропустить это».

Он остановился в Сайгоне ровно настолько, чтобы подписать форму, обещающую не разглашать передвижение войск или данные о потерях, пока идет бой. Затем он направился на авиабазу в Дананге, откуда ежедневно вылетали американские военные самолеты, чтобы бомбить Северный Вьетнам под бдительным оком морской пехоты. «Они быстро поняли, что нельзя просто охранять авиабазу, — вспоминал Гэллоуэй. «Вы должны рассредоточиться, потому что противник собирается обстрелять его из минометов, они будут стрелять ракетами. Итак, вам нужно протянуть руку на пятнадцать или двадцать миль. И как только вы это сделаете, вы перестанете охранять авиабазу, вы будете действовать на враждебной территории. Местные партизаны знали местность намного лучше, чем морские пехотинцы, и бегали вокруг них кругами. Поэтому мы участвовали во многих операциях, где было много долгих жарких прогулок на солнце без особых действий, за исключением того, что просто держали вас в напряжении и заставляли бежать».

Филип Капуто был среди людей, назначенных для этих операций. «В тот момент устрашали не столько вьетконговцы, сколько местность», — вспоминал он. «Просто пройти через джунгли из пункта А в пункт Б было так сложно. Было ужасно жарко. Повсюду были змеи и жуки. Штабисты