Звездные фермеры - Юрий Манов

Я как-то попробовал задать этот вопрос в академии, ну, не направляет ли их кто-нибудь на космодромы, а мне объяснили, мол, прилетели с кораблем да космодром, около него размножились и на него же напали… В общем, не знаю я. Я не монстролог, а монстроуничтожитель, монстроубиватель, если хотите. Я вот уже двадцать с лишним лет только и делаю, что убиваю монстров, потому что во всей Вселенной ничего более противного нет.

— А почему вы, в таком случае, здесь? — тихо спросил мистер Зитцдорф.

— Сбежал, — просто ответил мистер Хью. — Дезертировал, когда начал монстров бояться, понимаете? Мне показалось однажды, что монстры вокруг, что некоторые люди и другие разумные тоже монстры, только маскируются. Был у нас один такой, профессор Фальц. Да, натуральный профессор, на Земле в Университете преподавал, нам в академии лекции читал. Говорил, что все живое во Вселенной имеет свое предназначение, и если монстры существуют, то надо их изучать, а не уничтожать. Вот и доизучался, на Тристане от него только протез руки остался и челюсть вставная. Пришлось в гроб только это и положить…

Тут я заметил, как мистер Алан вздрогнул и побледнел еще больше. Он вообще был на себя не похож, я то и дело украдкой вынимал из кармана подписанную мистером Аланом фотографию и сравнивал. Совсем другой человек! На фото румяный, улыбается, коктейль молочный пьет, а тут бледный, под цвет своего комбинезона, сидит, с бутылкой обнявшись, бренди накачивается. Чистым, ни с каким коктейлем не смешивая. Нет, я понимаю, мне и самому страшно, но я кто? А он-то герой.

— И вообще, геолог, хочешь узнать про монстров все? Тогда держи, — мистер Хью вытащил из внутреннего кармана маленький серебристый диск и кинул его Джошу. — Тут все про монстров, все! Вся информация, даже сверхсекретная, до последнего байта, не считая, конечно, их сегодняшнего явления. Где появились, сколько съели, мутации, модификации с картинками и звуками. А я пошел дрыхнуть. Надеюсь, мистер Крупник не будет возражать, если я займу его каюту. По причине того, что он умер. Темнеет здесь рано, так что часиков в девять они начнут, и молитесь, чтобы в этой популяции не было летающих особей, почему-то я не очень уверен в стеклах на втором этаже, впрочем, если они выдерживают местный ураган… Ладно, там видно будет, вам тоже советую выспаться…

Мистер Хью, заметно покачиваясь, направился в коридор, ведущий в жилой блок, тут же оттуда раздался его возглас, характерное шипение выстрела боевого лучемета и звук падающего тела. Мы, как один, вскочили, я успел заметить, как мистер Джош с парализатором в руках заслонил дикарку своим телом, а мистер Алан взвел курок кольта. Лейтенант Секач со своим карабином замешкался, но тут же громко воскликнул:

— Не стрелять! Это Алямм, он — друг! Что-то большое, зеленое и лохматое осторожно переступило порог диспетчерской и нерешительно остановилось. На первый взгляд растение, очень похожее листьями на фикус, что стоит в углу таверны дядюшки Абрамяна. В своих шевелящихся отростках растение держало большой бутон с обугленным черенком.

— Я просто поздоровался, а он выстрелил в меня, — виновато прошелестело растение на довольно сносном межгалсленге.

Я вскочил на ноги и первым бросился в коридор. Мистер Хьюго лежал на спине с крепко закрытыми глазами и натуральным образом дрых. На лице его застыла блаженная улыбка. Я встал на колени, уложил голову командора на колени и стал соображать, как помочь раненому. Но тут почувствовал какой-то странный сладковатый аромат и, совершенно теряя ориентацию, ухватился рукой за воздух.

Снился мне почему-то мистер Иглстон. Он стоял за кафедрой в церкви и, громко постукивая своей бамбуковой тростью по обложке Священного Писания, сердито мне выговаривал: «…что же ты, Люка Ажен? Родители растили тебя, не жалели сил, отдавали все самое ценное, дед поседел от твоей отвратительной успеваемости, отец Жозеф без устали учил тебя Священному Писанию, а ты? Ты стал пиратом, Люка, ты угоняешь космические корабли, берешь транспортники на абордаж и держишь в неволе сотни женщин, предаваясь с ними оргиям. Посмотри, что ты наделал, Люка…» — и он указал рукой куда-то в сторону дверей церкви. Я обернулся, в проходе стояли женщины, очень красивые и обнаженные. Большинство из них были мне совершенно незнакомы, но чуть присмотревшись, я узнал мисс Сидороффу, нашу классную даму миссис Барбару Айкью и почему-то своих сестричек. А впереди всех стояла Барбара Чен, она была тоже обнажена, но формы ее тела почему-то очень напоминали формы этой дикой Амальги.

— Люка! — сказала мне Барбара сурово, и из уголков ее красивых чуть раскосых глаз скатилась слеза. — Я готова была уже отдать тебе свое сердце, но ты не закончил школу и стал пиратом. А родители не разрешают мне дружить с пиратами! Ты должен бросить пиратский промысел и закончить школу! — сказала она сурово, подходя вплотную и хватая меня за грудки. — Ты должен, слышишь, Люк!

Барбара разошлась не на шутку, она не только сильно трясла меня, но вдобавок пару раз больно хлестанула по щекам…

От боли и обиды я проснулся. Надо мной на коленях стоял мистер Джош, чье лицо до самых глаз было замотано полотенцем, и облегченно улыбался:

— Проснулся, вот и славно! Пойдем, мистер Хьюго будет проводить инструктаж.

Я, не стесняясь, пялился на это полурастение и потихоньку щипал себя за бедро, проверяя, проснулся я уже или продолжаю спать. Потому что такое может только во сне присниться. Хрумм — разумное растение, говорящая трава на лапках. Это даже не лапки, а такие корневища, что и влагу сосут, как корни, и ходить на них можно. Сверху, на конце стебля у него главный бутон. Когда закрыт — бутон как бутон, что-то вроде гигантского тюльпана в нашей школьной оранжерее, а как раскроется а физиономия с глазами. Здоровенные такие глаза с лепестками-ресничками. А на стебле у него еще три-четыре бутончика. В них сейчас споры ароматические, они ему для брачного периода необходимы. Но споры эти не только пахнут. Некоторые могут ослепить кого угодно, другие — усыпить. Вот хрумм с испугу и обдал мистера Хьюго усыпляющим, а я от него надышался.

Это мне все лейтенант Секач объяснил, он с хруммами давно дружит, хоть они и воняют в период цветения. Они жениться и размножаться в воду уходят, там и воняют, зато, когда начинается курортный сезон, выбираются на сушу, врастают в почву и начинают ароматизировать туристам на радость.

Хотя на хрена ему сейчас эти бутончики со спорами, я так и не понял. Размножаются-то они делением, вот так берут и разделяются напополам. И тогда один из запасных бутончиков становится главным, и на нем появляются глазки. В общем, забавно. Нам бы на Грым пару таких хруммов. Представляете, поле с саженцами. Ма-а-а-аленькими, зелененькими, Дожди их поливают, солнышки греют, и вымахивают они в двухметровые растения с початками, 'как у кукурузы. А когда поспевают, начинается уборочная: они сами стройными колоннами отправляются на маслобойню, сами давят из себя масло, а потом коллективно укладываются в силосную яму, здорово? Ой, чего это я? Видимо, это споры, которыми нас Алямм усыпил, так подействовали. Кто же будет масло давить с разумного существа? Ну да, хруммы, они ведь разумные, они еще и разговаривают. Есть у них еще один бутончик под главным, так там пестики — тычинки твердые такие, и, соприкасаясь, они издают треск, словно бабка старая, беззубая кряхтит. Но разобрать, что он говорит, вполне можно.