Вершина счастья - Кэндис Кэмп

— Нет, конечно, нет. Правда, Алтея огорчится, потому что я причинила боль Галену. Ей это будет очень неприятно. Но она совсем не жестока.

— В таком случае… Если дорогие тебе люди не скажут этого, почему тебя должно волновать мнение других? Страх перед тем, что подумают другие, удерживает тебя от верховой езды, и только поэтому — держу пари! — ты не научилась хорошо танцевать. Просто удивительно, как ты еще не прячешься от людей, словно мышка в своей норке.

— Я?! — От такого абсурдного сравнения Мередит тихонько рассмеялась. — Мышка?!

Девлин улыбнулся и скользнул ладонями к лицу, опуская его вниз. Затем он нежно и легко поцеловал Уитни. Она бессознательно схватилась за лацканы его камзола. Джереми сразу же почувствовал это робкое движение, я его охватило желание.

Поцелуй углубился, а Мередит прильнула к нему, позволяя полностью завладеть ее губами. Уста Девлина раскрылись шире, язык скользнул в чувственные глубины рта. Внезапно мужские губы яростно впились в ее рот. Он обхватил Уитни, крепко сжал в объятиях и потянул за собой, пока они оба не оказались на коленях на полу. Джереми прижал ее к себе, к своему мускулистому телу, смакуя ощущение прикосновения мягкой женской груди.

— Мередит, — выдохнул он.

Удерживая Уитни в кольце рук, Девлин лег на пол, уложив ее на себя. Это показалось Мередит удивительно естественным.

Одной ладонью он сдвинул вниз корсаж платья, и его рот проложил дорожку вдоль нежной шеи и груди, словно исследуя их. Потом Джереми издал тихий бессвязный звук, беря в губы ее сосок, и почувствовал, как он затвердел от его прикосновения. Прозвучавший стон возбуждал Мередит еще сильнее, чем ласкающий язык Девлина. Она ощутила странную слабость и таяние, зуд и томление. Уитни сжала ноги, и Джереми тихонько рассмеялся.

— Вот, детка моя, чего тебе хочется…

Он пробрался рукой под платье, скользя ладонью вверх по бедрам и протискивая ее между ними, Через кружево и шелк женского белья его пальцы добрались до самого потаенного, интимного места. Мередит удивленно расслабила ноги, потом снова свела их вместе.

«Он прав, — мелькнуло где-то в глубине сознания Уитни. — Мое тело томится и жаждет его прикосновений». Она застонала — не то от желания, не то от отчаяния.

Девлин оторвался от нее, тяжело дыша.

— Боже, ты соблазняешь меня! Но я не стану брать тебя вот так, на полу кабинета. Только не в первый раз! Мы будем обвенчаны и великолепно обнажены на нашем брачном ложе… Я хотел дать тебе вкусить то, что ты «покупаешь»… Может, кто-то из женщин и будет хихикать, но, поверь мне, нет ни одной, которая не поменялась бы с тобой местами, потому что ты станешь просыпаться только с улыбкой на губах. Они будут делать сочувствующие лица, показывая свое сожаление по поводу твоей судьбы, но на самом деле начнут завидовать, думая о ночах, которые ты проводишь в моей постели, удовлетворенная и счастливая, тогда как их мужья развратничают в тавернах или спят с рабынями, или слишком измотаны и ленивы, или так стары, что не могут доставить удовольствия своим женам. Они все хотят, любовь моя, прямо-таки жаждут молодого здорового мужика, словно кобыла в охоте. Поверь, эти прелестницы ухватились бы за то, что ты имеешь… Они бы заплатили любую цену за то мечтательное, пресыщенное выражение, которое будет на твоем лице. Может, ты и купила меня на аукционе, но я все равно дам тебе больше, чем пришлось заплатить за приобретение.

Джереми приник к ее губам, а его палец в этот момент обводил сосок одной обнаженной груди до тех пор, пока тот не затвердел, дерзко выступая навстречу новому прикосновению. Он перебросил через нее одну ногу, крепко прижимая к себе и не прерывая поцелуя. Мередит затерялась в водовороте ощущений, о существовании которых никогда не подозревала. Девлин был горячим, дыхание — поверхностное и частое. Сердце мужчины колотилось у нее на груди. Она чувствовала что-то твердое на своем бедре даже сквозь бархат юбки и шелк подюбника. Врожденным инстинктом невинности Мередит сознавала, что это сущность его мужского естества прижимается к ней. Словом, все восхищало ее своей незнакомой первобытной силой настоящего мужчины.

Уитни неуверенно скользнула руками под сюртук, пробираясь через толстую парчу жилета к его шее. Джереми резко втянул воздух и простонал:

— Ах ты, колдунья! Ты же мучаешь меня… — Она торопливо стала убирать руки, уязвленная и смущенная его словами. — Нет! Не останавливайся! Боже, не останавливайся! Я так долго мечтал об этом…

Он чувственно потерся бедром о ее бедро, припав губами к нежной коже ключицы. Его движения и слова, произнесенные дрожащим голосом, воспламенили Мередит. Она позволила своим рукам скользить по твердым мужским ягодицам и мускулистым бедрам. Джереми полностью перекатился на нее, прижимая к толстому ковру тяжестью своего тела. — О, Мередит… Я хочу… почувствовать… тебя всю… Чтобы ничего не лежало между нами.

Глаза Девлина мерцали, полуночно-синие от желания, когда его рот накрыл губы Уитни, а язык наполнил ее блаженством. Где-то глубоко внутри естества Мередит запульсировало щемящее томление, возникла сладкая боль. Она с ужасом осознала, что хочет почувствовать его в себе. Даже сама мысль об этом смущала Уитни, но тем не менее, ей страстно хотелось этого.

— Джереми, — выдохнула она, когда ее губы освободились. Он покусывал мочку уха Мередит, рассылая импульсы сладкой истомы по всему ее телу.

— Повтори…

— Джереми?

— Да?

Его дыхание вырывалось из груди короткими, резкими толчками, кожа стала просто обжигающей и влажной, словно у больного малярией.

— Мое имя… Ты никогда не произносила его… Джереми…

— Джереми, — повторила Уитни, дивясь его желанию услышать от нее собственное имя.

— Мередит… О, Мередит… — Рот Девлина осыпал безумными поцелуями ее шею и плечи. Наконец со звуком, похожим на всхлип, он оторвался от нее. — Мэри… дорогая… я хочу тебя. — Джереми медленно поднялся на ноги и, стиснув руки, прошел к окну. Прислонившись к холодному стеклу, он заговорил скорее с самим собой, чем с ней. — Но не желаю, чтобы это случилось вот так… Я собираюсь дождаться нашей брачной ночи, клянусь!

Уитни села, постепенно возвращаясь из страны безумия, которую только что посетила. В ужасе она осознала, что лежала, растянувшись, на полу в распутной интимной близости с Джереми Девлином. «Да это же дьявол, а не мужчина, — мелькнуло в ее голове. — Как ему удалось убедить меня, превратить в… распутницу?!»

Мередит поправила одежду, опустив юбки и подтянув корсаж, поднялась на ноги. Джереми повернулся к ней и устало улыбнулся. Его лицо казалось странно изможденным в тусклом свете свечей.

— Иди сюда… Я поправлю твою прическу. Она оцепенело подошла к Девлину. Он почти безразлично — нет, снисходительно, словно Уитни была маленьким ребенком, — отвел назад выбившиеся пряди, вынул несколько шпилек и, переместив их в другое место, закрепил локоны.

— Ну вот, теперь ты выглядишь почти так же… Если, конечно, никто не заметит румянца на твоих щеках и блеска в глазах. Думаешь, ты готова войти в клетку со львами?