Арифмоман. В небесах - Александр Рудазов

Вот наконец воздушный шар поднялся выше уровня небесной тверди. Толщина Алатуса составляла не менее километра, но это было ничто в сравнении с его площадью. Эйхгорн зачарованно воззрился на открывшуюся ему картину – бесконечный ярко-зеленый «блин», плывущий в небе континент. Бескрайние летающие джунгли, состоящие из миллиардов сплетшихся меж собой баньянов, пузырь-древ и других удивительных образчиков флоры.

Оказавшись на десятикилометровой высоте, Эйхгорн накинул плащ. Температура упала далеко не так значительно, как было бы на Земле, но все же упала. Да и воздух явно стал разреженнее, хотя не настолько, чтобы нуждаться в кислородном аппарате. Эйхгорн ощущал себя как просто в горной местности.

Приземляться он пока не собирался. Войдя в воздушное пространство Алатуса, аэростат оказался увлечен общим потоком, и теперь двигался на восток с той же скоростью, что и весь этот лесной массив. Эйхгорн вооружился подзорной трубой и принялся рассматривать проплывающие внизу пейзажи.

Его раздражала невозможность управлять средством передвижения. Эйхгорн подумывал сделать аналог дирижабля – вот хоть с тем же термодвигателем, – но на это банально не хватало времени и средств. А ему, в конце концов, требовалось только подняться.

Кстати, аэростат продолжал потихоньку подниматься. Все медленнее, но он явно стремился еще выше. А поскольку уходить в стратосферу Эйхгорн не собирался, он таки взялся за миниму с грузом.

Кажется, вот в этой вещества меньше всего. Очень сложно определить извне, но вроде бы там только горка щебня – на вид килограммов семь-восемь. Как раз будет достаточно.

Эйхгорн взвесил миниму на ладони… внимательно осмотрел… подумал… положил на дно гондолы… занес над ней ногу… еще подумал…

– Начинаем эксперимент, – произнес он в неработающий диктофон и с силой опустил ногу.

Эффект получился впечатляющим. Минима лопнула легко, как виноградина – и на ее месте выросла груда мелких и крупных камней… скорее крупных, чем мелких! И их оказалось больше, чем Эйхгорну казалось – намного, намного больше! Не меньше сорока килограммов!

И когда эти килограммы прибавились к весу гондолы, та стремительно пошла вниз.

Морщась от боли, Эйхгорн принялся выкидывать щебень горстями. «Высыпавшись» из минимы, несколько камней ощутимо ударили его по щиколоткам.

Ему положительно следовало вначале поэкспериментировать с этой новой техно… магией.

И он не успевал. Просто не успевал достаточно облегчить шар. Тот шел вниз все быстрее… потом вроде бы немного замедлился… Эйхгорну уже стало казаться, что он все-таки успеет… и тут сверху раздался по-настоящему жуткий хлопок.

Беда не приходит одна. Один из парящих в вышине рассу все это время с интересом наблюдал за странной формы существом, за его нелепыми движениями вверх-вниз – и вот наконец решил попробовать на вкус. Страшная когтистая лапа цапнула оболочку… и без труда ее прорвала.

Но результат испугал рассу даже сильнее, чем Эйхгорна. Те же гелиевые киты никогда так не реагировали. Из прорехи брызнула плотная струя флогистона, рассу торопливо отвернул в сторону и поднялся повыше, а воздушный шар стал снижаться еще быстрее.

Эйхгорн надел рюкзак и покрепче ухватился за стропы. Он уже не пытался выкидывать щебень – просто держался, ожидая удара. Благо аэростат снижался все же не настолько быстро, чтобы угрожать жизни.

И вот он наконец приземлился. Гондола плюхнулась и тут же вновь подскочила, качаясь под флогистоновым баллоном. Еще трижды она подпрыгивала, как резиновый мячик, а Эйхгорн трясся и стучал зубами. Он уже сделал предварительные выводы – переломы и даже серьезные травмы ему не угрожают, но вот ушибов будет вдосталь…

И менее чем через минуту Эйхгорн получил практическое подтверждение своих умозаключений. Аэростат совершил последний прыжок, гондола накренилась, и ее пассажир вывалился на землю… точнее, на ковер сплетенных корней и лиан. Не сумев удержаться, он отпустил стропы и покатился кубарем…

…И почти сразу же аэростат снова пошел кверху. Лишившись изрядной части груза, он стал заметно легче, а баллон, несмотря на прореху, потерял еще не так много флогистона.

Лежа в совершенно неестественной позе, Эйхгорну оставалось только провожать воздушный шар взглядом. Он поднес к губам диктофон и пробормотал:

– День Бумажного Горностая тысяча пятьсот четырнадцатого года. Местное время… черт его знает. Нахожусь в аномальном образовании «Алатус», ближайший крупный населенный пункт… черт его знает. Ситуация… хреновая.

Эйхгорн лежал неподвижно почти десять минут. Все тело ныло и болело. Двигаться не хотелось. Вообще не хотелось привлекать к себе лишнее внимание.

Две добытые книги об Алатусе Эйхгорн прочел от корки до корки, но вовсе не мог поручиться, что там содержится вся необходимая информация. Гораздо вернее, что наоборот. Кто даст гарантию, что прямо сейчас из чащи за Эйхгорном не наблюдает какой-нибудь зверь?

Или разумное существо. Неизвестно еще, что хуже. Если верить «Легендам небесного континента», имнии – существа полудикие и некультурные. По описанию автора, их уровень развития примерно соответствует полинезийцам времен капитана Кука… а Эйхгорн прекрасно помнил, что стало с капитаном Куком.

Хотя в людоедстве они не замечены. По крайней мере, в книге об этом ни слова – а такую немаловажную деталь автор просто не мог опустить.

Но пока что вокруг тихо. Кажется, рухнувший и вновь улетевший аэростат распугал всю живность. Изумрудная зелень лежит сплошным ковром, не нарушается ни единым шорохом. В воздухе стоит одуряющий запах – гниющие растения пополам со спелыми плодами. Прямо над головой висят какие-то фрукты, похожие на небольшие коричневатые дыньки, усеянные выпуклостями-пуговками.

Эйхгорн поправил очки, благодаря Кого-То-Там, что те уцелели. В рюкзаке есть запасные, но хорошо, что они пока не требуются.

Поднимаясь на ноги, он ощущал каждую косточку. Болели все до единой, но ни одна – слишком сильно. Значит, переломов и серьезных травм нет – уже хорошо.

А самое главное – несмотря на небольшую аварию и потерю аэростата, он таки добрался до Алатуса. Его ноги попирают небесный континент. Это не так замечательно, как открытие целой новой вселенной, но в прыжке на Парифат особенной заслуги Эйхгорна нет. Просто удачно угодил в кротовину. Конечно, он долгие годы таковую целенаправленно разыскивал и даже изобрел прибор для их обнаружения… кстати о приборе!

Эйхгорн жадно уставился на вормолеграф – но тот ничего интересного не регистрировал. Стрелка, кажется, чуть подрагивает… или это в глазах у Эйхгорна все еще двоится? Он не был уверен полностью.

Оставив пока вормолеграф, он принялся копаться в рюкзаке. Там ничего не изменилось – вещи пережили падение лучше, чем их хозяин. Вот разве что шоколад пострадал – на него пришелся основной удар.

Но съедобность от этого не уменьшилась.