Язычник - Александр Мазин

Одно Славке не понравилось: ничего не спросил полоцкий князь о батином здоровье. Все спрашивали, а Роговолт – нет. Может, ему уже донесли, что воевода Серегей поправляется?

Полоцкому князю Роговолту на здоровье своего бывшего дружинника было наплевать. Куда больше его волновало: кому отдать предпочтение? Польскому князю Мешко? Или киевскому князю Ярополку? Кому – выгоднее?

Владимир не зря ходил с викингами грабить франков. Многому научился. Вои его шли – как по чужой земле. Быстро, скрытно. Первыми – разведчики из Владимировых гридней, за ними – отряды наемников-викингов с проводниками из хорошо знавших эти места новгородцев. Они на полдня пути опережали главное войско. Войско же это шло так быстро, что даже не грабило попадавшиеся по пути полоцкие деревени. Резали всех, кто мог донести весть князю, – и шли дальше. То же делали со всеми, кого встречали по пути: будь то рыбаки, охотники или торговые люди. И все было хорошо, пока на одном из хуторов трое посланных на «зачистку» нурманов ярла Торкеля не наткнулись на севшего на землю отслужившего гридня из полоцких варягов.

* * *

Гридни бывают бывшими. Гридни-варяги – нет. Варяг – это воин всегда. Даже когда разменяет седьмой десяток.

Рузлай услышал врагов раньше, чем увидел. Но еще раньше учуяли собаки. Мохнатые волкодавы первыми бросились на перемахнувших через частокол чужих – и первыми приняли смерть. Нурманов было трое. Но даже три нурмана – это очень много. И сотне смердов с ними не совладать.

Следующими приняли смерть четыре холопа Рузлая и его невестка. Этих нурманы прикончили еще быстрее, чем собак.

Разобравшись во дворе, нурманы разделились. Двое побежали вокруг дома, а третий – в дом.

Рузлай услышал собачий рык и визг, потом – жалобные вопли своей челяди. Затем – короткие выкрики по-нурмански. Рузлай все понял. Ему было очень жаль погибших. Особенно – беременную невестку, которую он взял к себе, когда младший сын ушел в дальний поход и не вернулся. Еще он подумал: хорошо, что жена умерла прошлой весной. И еще: хорошо, что род не пресечется, – старший сын Рузлая живет в Полоцке, и у него уже двое сыновей.

Ворвавшегося в дом нурмана Рузлай взял врасплох. Не ждал свирепый викинг, что в доме есть кто-то, способный бить так же быстро и умело, как он сам. Выскочившего навстречу старика с топором нурман встретил встречным ударом щита, затем сунул мечом, не думая, не глядя, потому что смотрел наверх, в дыру, ведущую на чердак. Старик для нурмана был уже мертв.

И только когда меч не вошел в живое мясо, а провалился в пустоту, нурман понял, что допустил оплошность. Но исправить ее уже не мог. Меч, непонятно откуда взявшийся в левой руке славянского бонда, разорвал железную сетку кольчуги (откуда у землепашца меч, способный пробить добрую бронь?), разрезал нурманову печень. Викинг закричал…

Рузлай знал, что времени у него мало, потому что с двумя нурманами ему сейчас нипочем не справиться, поэтому он черпнул голой рукой из печи горсть угольев и метнул их наверх, в проем чердачного лаза. Там – сухое сено и связки меховых шкурок. Займется сразу. Должно заняться…

Проверить, так это иль нет, Рузлай не успел. Оба нурмана ворвались в дом через несколько мгновений после крика товарища.

Еще через несколько мгновений Рузлай был мертв. Бездоспешный старик не мог устоять против двух матерых викингов в полной броне и сам знал это. Утешало то, что умер он быстро и с мечом в руке. И душа его порадовалась, потому что бренное тело не было брошено на поругание крысам, а превратилось в прах в жарком пламени, как и положено телу уходящего в Ирий воина.

Нурманы, ругаясь, выскочили из пылающего дома. Ох и влетит им от хёвдинга за эту промашку. Но кто же знал…

Черный дым клубами поднимался в небо. И каждый, кто видел его, сразу и безошибочно понимал: беда!

Однако над градом Полоцком уже сгущались тучи. И несущий грозу Молниерукий Перун, многие лета даривший удачей князя Роговолта, в это лето встал на сторону его врага. Должно быть, жертвы ревнителя языческой веры молодого Владимира были обильней тех, что сулил Молниерукому старый варяг Роговолт.

Над Полоцком сгущались тучи, и в их клубах, в сумраке непогоды, потерялся страшный знак, поданный Рузлаем.

* * *

Предгрозовой сумрак лег на Полоцк. Серым стало все вокруг. Почернели воды Двины и впадавшей в нее речки Полоты. На пристани купцы поспешно прятали товары, а корабельщики накрывали суда просмоленными холстинами.

Однако надвигающаяся гроза мало кого смутила. И уж точно не могла помешать княжьей трапезе.

– Пиры и охота, – пообещал Савке Устах. – Успеешь еще в Новгород. Никуда он не денется. Чай, так и будет стоять, где стоит. А мы завтра с тобой на кабана сходим!

Владимиру гроза была сущим подарком. Привычному к морским бурям князю новгородскому нынешнее буйство стихии казалось теплым дождичком. Тетивы и стрелы защищены от влаги кожаными чехлами, а мечи, топоры и копья воды не боятся. Равно как и те, кто ими владеет.

– Добрый знак, – проворчал воевода Добрыня, глядя на низкие черные тучи.

– Тор нам благоволит, – ухмыльнулся ярл Сигурд.

– Тихо подойдем, – отозвался ярл Дагмар.

– Сцапаем Роговолта – как медведь тюленя, – ощерился рыжебородый нурман, ярл Торкель.

– Поучим полочан – навек запомнят! – изрек старшина новгородских ополченцев Удата.

Каждый говорил на своем языке, но понимание было – полное.

Смешанное воинство Владимира пряталось в соседнем леске, только вожди выехали вперед. Отсюда, с пригорка видна была черная Двина и вставший над ней город. Воеводы не беспокоились, что их заметят. Крупная сыпь дождя прятала все.

Лошади прядали ушами, фыркали, когда дождевая вода попадала в ноздри. Всадники дождя не замечали.

– Дагмар, пошли сотню… – начал Владимир.

Его перебил змеистый высверк. Молния ударила в одинокий дуб, раскинувший ветви шагах в ста от всадников. Вспыхнувшее было пламя тут же убила хлещущая с небес вода.

Владимир подождал, пережидая громовый раскат. Молний он не боялся.

Перун – на его стороне. Плевать, что Роговолт – природный варяг. Он – на стороне Ярополка, на стороне христианина, а значит – отступник!

За старых богов!

Струи текли по лицу князя, проникали под доспех, даря приятную прохладу. Когда отгремело, Владимир договорил:

– Дагмар, пошли сотню хирдманов. Пусть почистят дорогу. Медлить нельзя. Развезет – таран увязнет.

– А может – с наскока возьмем, княже? – азартно вмешался Удата. – Налетим из ненастья, ударим, захватим ворота… – и осекся, увидев ухмылки скандинавов.

– Ну я просто… Так предложил… – сконфуженно пробормотал новгородский боярин.