Запутанные отношения - Татьяна Алюшина

– Ксения Петровна умерла. Завтра похороны, – и голосом робота-автомата назвала место и час погребения.

– Как ты, Катенька? – заспешил отец, чувствуя, что она сейчас положит трубку. – Я все про тебя знаю, звонил Ксении Петровне всегда, каждый месяц, чаще. Она мне все про тебя и твои успехи рассказывала. Ты стала врачом, хирургом!

– Благодарю вас, у меня все в порядке, – холодно отозвалась дочь.

– Я знаю, что виноват, но не надо так, Катя! Я не мог тогда поступить иначе! Я приеду, мы увидимся и поговорим, я все объясню!

«А что, что ты можешь мне объяснить?! – орало Катькино рыдающее сердце. – Что бросил меня?! Вы оба бросили меня, отдали в тюрьму на издевательство бабке!»

Но она – Катерина Воронцова! Выученная справляться с чувствами и эмоциями самим Тимофеем! Она справилась и на этот раз и голосом, не окрашенным эмоциями, отвергла предложение:

– Это лишнее, Анатолий Васильевич, в этом нет необходимости.

– Что она с тобой сделала?! – закричал отец.

– То, что могла, – тем же тоном ответила она.

И положила трубку.

Мать на похороны пришла. Одна, без Лиды. Стояла какое-то время в стороне, решившись, подошла к дочери, мучаясь необходимостью что-то говорить.

– Здравствуй, Катя.

Та освободила ее от страданий:

– Простите, мне надо заниматься организацией, – и отошла к гробовщикам договариваться об оплате.

Мать ушла сразу после того, как похороны закончились последним положенным на свежий холмик земли венком. Она не делала новых попыток подойти и поговорить с дочерью. Больше Катерина ее не видела.

После сорокового дня и скупых поминок, на которые пришли верные соседки и несколько знакомых-друзей Ксении Петровны, Воронцова избавилась от всех бабушкиных вещей. Что продала через Интернет, что раздала соседкам, многое выкинула. Оставила только документы-бумаги, письма, фотографии, но ничего не стала просматривать, читать, сложила в две большие коробки, заклеила скотчем и оставила на хранение у Евгении Ивановны на время ремонта.

– Как же так, девочка? – строго спросила соседка, подражая манере разговора покойной Ксении Петровны – Все бабушкины вещи выкинула, не успела она умереть? Стыдно должно быть!

Хотелось высказать все, что она думает, хотя бы этой участнице ее «воспитания», но она понимала, что ей здесь жить, и ссориться с бойцовским клубом местных пенсионерок – себе вредить.

– Так распорядилась бабушка, – изобразив печаль, поведала Катька.

– Ах бабушка! – позабыв про преемственность тона, загрустила соседка. – Ну, тогда молодец, что волю ее исполнила. А коробочки я сохраню в целости, не беспокойся!

Да, ремонт.

Совсем не шуточный и не косметический. На деньги, которые имелись теперь у нее на счету и после продажи мебели и вещей, удививших необычайно приличной вырученной суммой, Катерина сделала евроремонт с кое-какой перепланировкой. Хотелось содрать до кирпича все со стен, потолка и пола, чтобы стерлось даже воспоминание, запах прошлой жизни и бесприютного детства.

Удалось, новый интерьер получился на славу! И на мебель хватило еще!

Также Катерина торжественно выкинула все свои вещи, купленные исключительно на вещевых рынках и дешевых распродажах на те крохи, которые удавалось сэкономить с зарплаты и того, что выдавала бабушка на прожитие, отказываясь от всего, чаще от обеда и ужина.

Совершенно безжалостно, с легкой душой, как только дизайнер вручила новые ключи от квартиры, готовой к въезду, сложила в две огромные полиэтиленовые клетчатые «челночные» торбы шмутье и отнесла к мусорным бачкам, поставила рядом – берите, кому надо!

А у нее новая жизнь!

За две недели приобрела полный новый гардероб на деньги, оставшиеся от ремонта. Их на самом деле за долгие годы скопилась очень-очень приличная сумма.

Можно было в позу встать: «Вы меня бросили, мне от вас ничего не надо», и переслать все накопленное обратно отцу. Но Катерину учил выживанию лучший специалист в этой области, и страдать гордыней и такой «интеллигентской хренью» не собиралась. А вот когда обнаружила новое внушительное денежное поступление на счет, то уже началась совсем другая песня, больше похожая на взятку.

И Катя позвонила:

– Анатолий Васильевич, я перевела вам назад те деньги, что вы прислали. У вас больше нет необходимости их давать.

– Катя, ты же очень мало зарабатываешь! – попытался образумить отец. – А я зарабатываю хорошо, у меня своя фирма.

– Я рада, что у вас все благополучно. Но со своей жизнью справляюсь сама и в помощи не нуждаюсь. За присланные раньше деньги Ксении Петровне большое спасибо, мне они очень помогли. К сожалению, я о них не знала до ее смерти.

– Как не знала? – поразился он. – А на что вы жили?

– Я не знаю, но не на них.

– Прости меня! – неожиданно попросил он.

– За что? – сбилась с отстраненного тона Катька.

– За все! За то, что оставил тебя у нее, за искалеченное детство! Прости меня, девочка!

– Ничего трагического, – успела прийти в себя она. – Я здорова, занимаюсь любимой работой, у меня есть квартира. Спасибо. Прощайте.

Отец приезжал и все пытался поговорить с ней, объяснить жизненные обстоятельства.

Он ей невероятно нравился! Высокий, подтянутый, красивый, седые виски, морщины не старили, а придавали благородство облику, и она действительно очень сильно на него похожа. Но и то, что нравился, и похожесть, и его желание поговорить только усугубляли внутренний протест и нежелание ничего выяснять. Тогда еще не пришло время, слишком все больно, и новые открывшиеся обстоятельства болели свежей раной.

Со дня смерти Ксении Петровны прошло уж больше восьми лет.

За эти годы отец не оставил попыток наладить отношения, звонил, приезжал, встречался, и Катерина оттаяла, шла на уступки. Лет пять назад они все-таки поговорили. Просидели всю ночь у нее на кухне, и он объяснял, рассказывал, просил прощения, и внезапно дочь сама попросила прощения за неуступчивость, за то, что отказывалась встречаться. Что-то сдвинулось глобально в ее жизни – в нее вернулся отец!

Но все равно держала его на определенном расстоянии, не позволяя себе полной открытости, никогда не рассказывала, как он ни просил, о своем детстве, но в жизнь свою пустила. Теперь они часто встречаются, ходят в рестораны и в театры вместе или втроем, с его второй женой. Дружат. А вот с Тимофеем он ни разу не встречался, так сложилось. Время покажет, как там будет дальше.

А мать…

Она не позвонила и не пыталась встретиться, Катерина тоже не проявляла инициативу, да и не знала наверняка, нужно ли ей это. Скорее нет. Зачем? Чтобы услышать, что мать тебя не любит и знать не знает? Обойдемся! И так все понятно.