Русско-японская война. В начале всех бед - Анатолий Уткин

И японская тактика действовала. Витгефт, как складывается мнение, панически боялся активных действий. Лишь под давлением Алексеева и, в конечном счете, царя, он предпринял попытку прорваться во Владивосток. Выход в море был назначен на 13 июня, когда завершался ремонт поврежденных кораблей. Но, потеряв миноукладчик «Амур» (герой потопления японских линкоров), Витгефт отложил решительные действия. Но приказ царя обязывал и Адмирал Витгефт обратился к флоту: «С помощью Господа Бога и святого Николая-угодника, творца чудес, мы постараемся исполнить наш долг и поразить противника». Никаких маскировочных действий. Газета «Новый край» буквально объявила о грядущем выходе флота, и новость перестала быть новостью. Японцы знали о ней так же, как и русские моряки.

20 июня 1904 г. задымили трубы военных кораблей. В 10 часов утра этого дня адмирал Витгефт собрал морских офицеров на флагманский корабль «Цесаревич» и приказал погасить огни — японцы приготовились к этому событию не хуже русских. Игра в «кошки-мышки»: объявление о выходе и последующая отмена приказа. Нервы всех были напряжены. Семенов пишет в дневнике: «Мы ожидаем, что японцы известят нас, что они знают о наших намерениях; как реагируют на наши провокации. В 9 часов пополудни 21 июня мы получили циркуляр о том, что прорываемся в 2.30 утра следующего дня. Затем последовал сигнал об отмене прежнего приказа».

23-го утром тральщики обезопасили более десятка мин. После обеда, помолясь, основные корабли начали все же готовиться к выходу. Впереди шел «Цесаревич», за ним в линию становились «Ретвизан», «Победа», «Пересвет», «Севастополь», «Полтава», «Баян», «Паллада», «Диана», «Аскольд». В 6 часов вечера с флагмана увидели весь японский флот, выстроившийся в боевом порядке. Но Того обязан был следить и за владивостокской эскадрой; против шести русских эскадренных броненосцев у него было лишь четыре. Витгефт не знал, что и для Того выход русского флота был неожиданностью, от которой холодели ноги. Часть кораблей Того сопровождала десантные корабли. Того был подлинно удивлен, увидев шесть русских линейных кораблей. Но адмирал Витгефт похолодел еще более, увидев «Микасу» и весь японский флот — 53 корабля.

Корабли сходились, и адмирал Витгефт «моргнул» первым. В 7 часов вечера он приказал «Цесаревичу» повернуть назад. Но и Того опасался решающего выяснения отношений. Он не приказал преследовать русскую эскадру (которая отдалилась от Порт-Артура уже на 23 мили) основными кораблями японского флота за исключением быстрых миноносцев и торпедных катеров. В наступающей темноте эскадренный броненосец «Севастополь» наткнулся на мину, но повреждения были не смертельными. Корабли вернулись в гавань.

Эта операция депрессивно сказалась на русской эскадре, ощутившей себя едва ли не бессильной в своих пустых попытках уйти во Владивосток. А Того и его капитаны почувствовали прилив сил, было видно, что они контролируют ситуацию. Порт-Артур оказался запертым. И все же Того явно боялся этих шести русских линейных кораблей, этих могучих эскадренных броненосцев, и его прежнее желание выяснить отношения в ближнем бою начало угасать. Море пока было японским, а в той ситуации Японии было этого достаточно. Свидетель — англичанин Пакенхэм писал: «Друг против друга стояли Того и русский адмирал. Как личность, Витгефт уступил личности по имени Того».

2 июля 1904 г. адмирал Того издал приказ капитанам торпедной флотилии наносить удары и днем и ночью. «Лунные ночи могут быть даже более благоприятными для нас… Следует наносить удары и днем в одновременном массированном наступлении». Однако ожидания решающих результатов от атак торпедных катеров оказались практически напрасными, поскольку пробиться в гавань Порт-Артура катера не могли. Но через свою европейскую разведывательную сеть японцы знали, что в Порт-Артуре заканчиваются запасы угля и это увеличивало тягу русских капитанов пробиться во Владивосток, где угля было достаточно.

Третья армия генерала Ноги получила приказ штурмовать Порт-Артур 26 июля 1904 г. Наместник Алексеев отдал адмиралу Витгефту приказ оказать гарнизону крепости всю возможную помощь, а затем, если предоставится такая возможность, постараться пробиться во Владивосток. Витгефт созвал капитанов кораблей, и было решено дожидаться прибытия Балтийского флота. Витгефт так объяснил мотивы своего поведения Алексееву: «Либо мы будем защищать Порт-Артур совместно с подкреплениями, либо погибнем; момент выхода во Владивосток возникнет только тогда, когда смерть будет смотреть нам в глаза одновременно и впереди и позади».

Стремясь заручиться поддержкой трона, наместник Дальнего Востока Алексеев обратился к царю, и тот поддержал алексеевский нажим на Витгефта: «Полностью разделяю ваше мнение касательно важности того, чтобы эскадра делала скоростные набеги из Порт-Артура и чтобы она пробилась к Владивостоку». Витгефт получил эти царские слова, но даже тогда своего мнения не изменил. «Эскадра не может выйти; на ее пути размещены минные поля с дрейфующими минами… Рассмотрев ситуацию, мы решили окончательно, что эскадра должна выдержать осаду или погибнуть, обороняя Порт-Артур. Противник приблизился и наши силы отошли к фортам. Над городом висит постоянный туман. Я начал артиллерийскую стрельбу по японским войскам».

Так, с прибытием японских войск русские солдаты и матросы вместе заняли оборонительные позиции. 7 августа 1904 г. состоялась церковная служба, все молились о победе, все признаки которой удалялись. Население одело свою лучшую одежду, мужчины были в блестящей униформе — все слушали слова ободрения, произнесенные генералом Стесселем. Но, когда все опустились на колени, слышной стала артиллерийская канонада. Первые снаряды упали на центральную улицу Старого города. К концу церковной службы по городу и гавани уже методично стреляла японская артиллерия.

Алексеев продолжал настаивать. Он шлет новый приказ: «Я твердо убежден, что вы должны вывести эскадру из Порт-Артура. Я должен напомнить вам и всем серьезным офицерам о подвиге «Варяга». Неспособность эскадры выйти в море вопреки императорской воле и моему приказу, ее неизбежная гибель в случае падения крепости, в дополнение к тяжелой падающей на вас ответственности, оставляет пятно на Андреевском стяге и на чести флота».

В пять часов вечера 27 мая 1904 г. главнокомандующий генерал Куропаткин встретился в старинном маньчжурском Мукдене с наместником Дальнего Востока адмиралом Алексеевым. Они пожали друг другу руки в старом вагоне, уставленном цветами — здесь Алексеев устроил свою штаб-квартиру.

В высшем военном руководстве назрели серьезные противоречия. Алексеев считал, что наступило время для Маньчжурской армии России начать из Ляояна наступать в направлении Ялу или Порт-Артура. Генерал Куропаткин не разделял этих идей. Ему казалось опасным и глупым начать неподготовленное наступление, не дождавшись подкреплений из Центральной России. Подкрепления эти поступали довольно медленно, хотя министр путей сообщений князь Хилков прилагал отчаянные усилия, чтобы решить проблему «обхода» Байкала. В марте еще можно было пройти по льду озера на санях, но в апреле лед начал крошиться, появилась вода, и стало возможным использовать паром. Строители совершили подвиг — южнее Байкала они пробили 39 туннелей и укрепили в 13 местах горы, чтобы избежать оползней. Поезда поднимались на километр над озером, чтобы потом спуститься в болотистые пади. Все это тормозило движение поездов и войска, столь ожидаемые в Маньчжурии, запаздывали. В некоторых местах скорость их движения была меньше 10 километров в час.