Кара небесная, или Стикс-2 - Наталья Андреева

– Это не я. Ладошкин справочку составлял. В целом я с его выводами согласен.

– Толковый мужик. А ты говоришь – в расход. С кем работать-то, Петя? Материала нет, людей нет, – пожаловался Ахатов. – Ладно, ступай. Документы жду.

Зайцев вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь. Надо ехать в Р-ск, забрать из больницы Ольгу. А если она не поедет? Значит, забрать силой. Придется ехать вдвоем-втроем на случай, если Маркина заупрямится. Заодно «ослабить» оцепление у особняка Алексея Петровича перед нападением «освободителей».

Итак – в Р-ск!

В это же время

– Вставай! Эй! Слышишь? Ехать пора!

– Я спать хочу! Отстань! – Она зевнула и натянула на нос простыню.

– Ложиться надо было раньше.

Руслан решительно стащил с нее простыню и схватился за подушку.

– Отдай! – закричала она.

– Рота, подъем! – Он резко выдернул из-под ее головы подушку и отшвырнул в сторону: – Приготовиться к марш-броску! Под душ строевым шагом марш!

– Как мне надоел твой казарменный юмор! И сам ты надоел! Лучше бы я в больнице осталась! – закричала она. – Там хоть выспаться можно!

– Могу отвезти тебя обратно. Вот в столицу прогуляемся, развеемся, и обратно на казенные харчи отправляйся. Как там, кстати, кормят?

Она не ответила, только глаза зло сверкнули. Вскочила и понеслась в ванную. А он отправился на кухню жарить яичницу. Вскоре она вошла и сморщила носик:

– Фу! Горелым пахнет!

– Ничего, проскочит.

– Ты готовить не умеешь!

– Я тебя предупреждал.

– Когда мы вернемся? – спросила она и зевнула. Уселась за стол, ручки сложила. Помогать ему не собирается. Что ж. Он принялся раскладывать яичницу по тарелкам, но та, как назло, пристала к сковороде. Вот зараза! Он отшвырнул лопаточку и схватился за нож.

– Когда мы вернемся? – повторила она.

– Никогда.

– Как так? Почему?

– Нам сюда нельзя.

– А куда можно?

– Значит, так: вопросов не задавать, четко выполнять мои инструкции. Скажу «падай» – надо упасть и залечь. Потом отползти.

– Еще скажи: отжаться! Да с какой стати?! Я ничего не сделала! И не собираюсь играть в казаков-разбойников!

– Если б это была игра, – вздохнул он и поставил перед ней тарелку: – Ешь. Но, чур, посуду мыть тебе.

– Фу! Гадость! Дай молока.

Она вскочила, зажала носик и побежала в туалет. Он полез в холодильник за молоком. Она вернулась тихая, бледная, молча выпила молоко, сделала бутерброд с колбасой. Яичницу он съел сам. И в самом деле гадость. Сложил в раковину посуду и, что-то прикинув, сказал:

– Значит, так: времени у нас мало. Поэтому беру свои слова обратно, посуду я вымою сам. А ты быстренько в это время собираешься. Возьми куртку, свитер и то, что тебе велико. Есть такие вещи?

– Я посмотрю.

– Набьешь чемодан. Деньги в доме есть?

– Откуда я знаю?

– Ладно. Я сам все обшарю. Деньги, документы надо взять с собой.

– Мы от кого-то бежим?

– Да, – кивнул он.

– И куда?

– Это тебе пока знать не стоит. В общем, собирайся. Поняла?

Она кивнула. Поняла – не поняла, но инструкцию выполнила четко: набила чемодан тряпками. Он наскоро обыскал квартиру, помогли профессиональные навыки. Нашел сберкнижку на имя Тимофеевой Олеси Владимировны. На счету было пятнадцать тысяч. Видимо, все ее сбережения. Не разбогатела ты на секретарской работе, Олеся Владимировна. Паспорт тоже нашел. И наличных пять тысяч рублей. На первое время ей хватит. Домой ему заезжать нельзя. Будет скандал, это их задержит. Придется обойтись этими деньгами. Потом он что-нибудь придумает.

– Готова? Вперед! И запомни: делай все очень спокойно. Не дергайся. Говорю я. Необязательно орать всем, кто к тебе будет обращаться: «Я ничего не помню! Отстаньте от меня!» Молчи и улыбайся.

– Но куда мы все-таки едем?

– Увидишь.

Из подъезда он вышел первым. Огляделся: вроде бы никого. Девять часов утра. Кому на работу, тот уже ушел, кому на дачу – уехал, отпускники на отдыхе, а сони еще спят. Забросил в багажник чемодан, сверху положил теплую женскую куртку. Обернулся: она в нерешительности стояла у подъезда.

– Садись.

Оглянулась и полезла в машину. Сел сам, захлопнул дверцу и вставил ключ в замок зажигания. Полдела сделано. Машина плавно тронулась.

Вскоре они выехали на трассу. Он покосился на нее:

– Если замутит, скажи. Я остановлю.

– Пока терпимо, – сквозь зубы ответила она.

Контакта нет. Она его только терпит. «Что за дурак! – мысленно отругал он себя. – Может, ей плохо? Тошнит или еще что-нибудь. А ты ее внимания добиваешься. Мало того – расположения». Включил музыку, вновь покосился на нее:

– Не беспокоит?

– Нет. – Она поморщилась и велела: – Машину не гони.

– Как скажешь.

По трассе ехали с час. Потом он съехал на обочину и достал карту. В Москве бывать приходилось, но ездить туда он напрягался. Суетно, машин много, повсюду пробки. А им сегодня надо в центр. По пробкам, значит. Как она все это выдержит? Покосился на спутницу. Вроде бы терпит. Достал визитку, долго изучал адрес, потом сверился с картой. Более или менее понятно. Вперед!

Полдень

На горизонте показался Р-ск. Петр Зайцев невольно усмехнулся: как родной. Город маленький, он успел уже проехать его вдоль и поперек, причем неоднократно. Теперь может экскурсоводом подрабатывать: «Господа, обратите внимание, на холме монастырь конца семнадцатого века, по левую руку супермаркет, работает круглосуточно…»

Покосился налево. Плечистый «господин» с квадратной челюстью методично обрабатывает крепкими зубами жевательную резинку, равнодушно глядя в окно.

– Илья, монастырь тебя интересует?

– Чего-о?

– Я говорю, город Р-ск на горизонте. В центре на холме монастырь аж семнадцатого века! Интересует?

– Да ну вас, Петр Иванович! Скажете тоже: монастырь!

– Разве что женский, – басят с заднего сиденья.

– Видишь, а Игорь сразу смекнул. Молодец! Реакция отменная.

– На женщин? Толку-то с нее. – Илья опускает стекло и выплевывает в окошко жвачку. – Кажись, приехали. Это, что ли, Р-ск?

– Он самый. Больница тоже на холме, ехать нам через весь город. Значит, так, парни: забираем ее тихо. Женщина беременна, так что аккуратнее.

– А если она не пойдет?

– Подхватите под белы ручки, зажмете в коробочку и понесете. Но – тихо. Я постараюсь ее уговорить. Да она и сама не глупая.