Блаженная - Белла Ворон

Она помогала мне разбирать вещи и случайно рассыпала карты.

Я ей гадала… а от карт веяло холодом. А потом я увидела Лику мертвой. Это было в воскресенье. А в понедельник упала ширма.

А вечером во вторник Лика вернулась сама не своя. Она увидела и узнала что-то страшное. И сказала, что я была права. То есть, ее возлюбленный — опасный человек. И она намерена с ним поговорить. Господи, какая же я дура! Я должна была вытрясти из нее правду!

В среду Лики не стало.

А я ведь и правда что-то предчувствую, предвижу. Но что толку с того, если я не могу ни на что повлиять?

Неправда. Кое-что я могу. Наказать того, кто ее убил.

Порок сердца? Допустим. Но если сильно напугать человека с пороком сердца… Но о пороке не знал даже Вадим. А Каргопольский? С его педантичностью — вполне мог. Мне нужны доказательства. И я их найду.

Я взглянула на часы — одиннадцать(двенадцать). Во флигеле тихо, все затаились по своим норкам. Может так же как я собирают вещи. Интересно, все уже слышали, что Лику никто не убивал? Анна Сергеевна знает, она успела поговорить с Вадимом. Думаю, новость уже облетела усадьбу. Кто-то вздохнул с облегчением. А кому-то никогда не будет покоя.

Словно в подтверждение моей последней мысли, в коридоре послышались тихие, осторожные шаги. По мою душу? Я обмерла. Шаги приближаются, они уже возле моей двери… Я помню, что заперла ее, но вдруг у него есть ключ? Разумеется! У него есть ключи от всех дверей в усадьбе. Я не успела. Мне конец.

Скрипнула дверь Ликиной комнаты. Что ему там надо? Уничтожает улики?

Мне страшно так, что сердце выпрыгивает, но это мой шанс схватить его с поличным. Застать врасплох. Он не посмеет напасть на меня, здесь люди кругом. Наверное… Почему так тихо во флигеле? Может все уже сбежали?

Нет. Не может быть. Иди и сделай хоть что-то стоящее в твоей дурацкой жизни!

Я на цыпочках прокралась к выходу. Проходя мимо кухни, прихватила с собой нож для фруктов — первое, что под руку попалось. Без единого звука повернула ключ в замке, вышла в коридор. Собрала остатки отпущенной на мою жизнь храбрости, рывком распахнула дверь Ликиной комнаты…

— Черт! Это ты?

— Давид?

— Ты… Ты что? Ты зачем…

Давид не сводил вытаращенных глаз с ножа, который я сжимала в кулаке.

Мысли проносились в моей голове с такой скоростью, что я не успевала их думать.

— Я… не знала, что это ты. Я думала… Ты что здесь делаешь?

Давид молчал. Он, должно быть понял, что я не кинусь на него с ножом и глаза его приобрели свою нормальную форму и размер.

— А ты?

— Я? Я хотела поймать убийцу. А ты?

— Я ищу телефон.

— Чей?

— Ликин, разумеется.

Умница! И как я сама не додумалась? Ее последние звонки!

— А полиция? Разве они его не забрали?

— Они не обыскивали комнату. А теперь, наверное, и не будут.

Давид сел за кухонный стол. Выглядел он плохо — осунулся, под глазами темнели круги. Я заняла место напротив. Положила нож на стол. огляделась.

— Нашел?

Давид, не поднимая глаз, угрюмо помотал головой.

— И не найдешь.

— Почему?

— Его забрал убийца.

Давид вскинул на меня горящие глаза.

— Ты тоже так думаешь? Не веришь в сердечный приступ?

— Я не знаю… У сердечных приступов бывают разные причины. — вывернулась я. Мне пока не хотелось озвучивать свои подозрения. С Давидом надо быть поосторожнее. Кто знает, какая телега на него наедет!

А он словно прочел мои мысли:

— Тин… извини за то, что я устроил утром. — пробормотал он, глядя в стол.

— Не будем об этом. Я все понимаю. Скажи лучше, почему тебя не устраивает официальная причина смерти?

— Потому что это неправда.

— Что именно неправда?

— Что это из-за алкоголя. Она не пила в тот вечер. Я знаю. Я почти все время был рядом с ней. Она пила вишневый сок.

— Вишневый… подожди! Я же вела ее домой… Она еле шла! Она Марфин бокал опрокинула, так ее шатало!

Давид горько усмехнулся.

— Я тоже купился. А это был спектакль. Лика сыграла пьяную. Классно сыграла!

— Но… как же запах?

— Мы все понемножку пили. Никто не почувствовал, что она не выпила ни капли вина. Она все рассчитала. Она была умница.

— Но зачем?

— Чтобы мы были уверены, что она пошла спать. А она что-то задумала. У нее были большие планы на эту ночь… И она не хотела, чтобы ей помешали.

Давид несколько раз ударил себя ладонью по лбу. Я перехватила его руку.

— Хватит. Ты мне нужен живым. Я одна не справлюсь.

— А ты что задумала?

— Я тебе все расскажу. Чуть позже. Я хочу понять… Если она не пила вина, а в крови обнаружен алкоголь, то это значит…

— Алкоголь могли влить… уже потом.

Я ругнула себя, что так медленно ворочаю мозгами. Бедный Давид! Каково ему все это обсуждать, когда об этом даже думать страшно!

— Ты кого-нибудь подозреваешь?

— Конечно. Это сделал Аркадий. А потом украл телефон, чтобы уничтожить их переписку. Чтобы Яна не узнала. И Лику убил по этой же причине. Я видел его днем. Он крутился возле ее двери. И тогда я догадался. Я и раньше подозревал…

Он сжал кулаки.

— Давид, я не думаю, что Лика и Аркадий… — я запнулась. В этой версии что-то есть. Лика в первый день говорила, что ее возлюбленный никак не может разорвать какую-то связь, но скоро разорвет. Возможно, она увидела Аркадия с Яной в любви и согласии и это заставило ее действовать. А Аркадий, оберегая свое семейное счастье, устроил ей сердечный приступ… Как? Напугал до смерти? Бред!

— У меня есть еще одна версия. — сказала я, — Правда, в ней не хватает мотива… Зато она объясняет факты.

И я изложила свою версию с Каргопольским. Давид отнесся к ней скептически. Отсутствие мотива — серьезный недостаток. Но и его версия не выдерживала серьезной критики. И у обеих версий было общее слабое место — они не объясняли сердечного приступа.

— А что ты думаешь насчет доктора? — вдруг задумчиво спросил Давид.

— Насчет доктора я не думаю. Я знаю, что он не при чем.

— Откуда знаешь?

— Я не имею права с тобой об этом говорить, не мой секрет. Но поверь, ему не до Лики. И вообще не до кого.

Давид уныло кивнул.

— Я слышал какую-то болтовню об этом. Но…

— Что?

— Лика закончила театральный институт. Мы-то с тобой