Наследники Скорби - Алёна Артёмовна Харитонова

оттого он не сразу углядел, кто прибыл. А прищурившись, рассмотрел-таки… Ведь тогда на конюшне думал, поблазнилось. Куда там.

— Прибыла, краса ненаглядная? — улыбнулся Клесх.

— Прибыла, — Лесана чуть запнулась, — Глава.

Тамир смотрел пристально. Куда только что делось? Ведь три года назад, было еще в ней что-то от девки. Плавность, красота какая-то. Теперь же стоял перед ним угрюмый поджарый парень. Только смотрел Лесаниными глазами — синими, ясными.

Больше от той — прежней — Лесаны ничего не осталось. На душе сделалось вдруг на редкость погано. А еще отметил про себя, что девка научилась выдержке, вон, увидела его и глазом не моргнула, да и воеводскому поясу на Клесхе, хоть и удивилась, но не спросила ничего. Видать, стесали года с нее в Цитадели и тело, и пустозвонство. Приучилась молчать.

— Как обоз сводила? — меж тем спросил Нэд.

— До места доставила, все чин по чину, как положено, — видно было, что Лесана не знает, как теперь обращаться к бывшему Главе.

— Почему приехала на три дня позже? — Клесх в упор глянул на обережницу. — До Урени седмица ходу. Где тебя Встрешник носил?

Девушка вспыхнула:

— Ходящие, Глава, как взбесились. Думала не дойдем. Приходилось засветло на стоянку обустраиваться.

— Так лютовали? — нахмурился Клесх.

— Туда шли, одна ночь только спокойной была, так, упырь выполз… А потом… — Лесана бездумно потерла правое плечо. Знающему это многое сказало… — На Петуховом броде в засидку чуть не попали. Я вперед поехала, гать проверить, гляжу, а там как-то чудно все. Тихо уж больно. Стала по кустам шарить — следы волколачьи нашла. Ну, я назад, пока солнце не зашло. Обоз остановила, кругом обнесла. Едва сумерки спустились, такая свистопляска началась… Я этакую Стаю давненько не видала. Ну, они побегали, повыли, а наутро, когда мы дальше тронулись, оказалось, они всю гать разнесли. Мужики было погутарили — новую проложить, но я воспротивилась. Что толку набрасывать? До ночи едва управишься, так они снова все разорят. Вот и тронулись в объезд. Я лишь тряпицами белыми деревья на пути к гати обвязала, чтоб остальные обозы знали — ходу там нет. Но, может сволота эта волколачья посрывала все.

Нэд, Клесх и Донатос переглянулись.

— Большая стая была? — переспросил колдун.

— Большая. Да вдобавок с волколаками я троих рысей насчитала. Допрежь не видала, чтобы они вместе охотились.

— Посадник, было на твоем веку, чтоб волколаки засады устраивали? — Глава обратился к Нэду.

— Не случалось этакого, — медленно ответил тот.

— Как назад шла? — снова обернулся Клесх к своей выученице.

— Еще хуже, — обережница нервно сжала кулаки. — Обоз вела через Буковищную падь. А там оборотни, видать, кровососов с Гнезд подняли. Одну ночь те мимо нас стороной прошли, не напав, а под утро — я по следам видела — оборотни за ними прошли.

— Девка… — зарычал посадник. — А не поблазнилось ли тебе со страху-то? Уж больно твой рассказ на бабий вымысел похож.

— Нэд, — негромко сказал Донатос. — Один раз нам уже помстилось, будто кое-какой рассказ на вымысел похож. Что из того вышло, помнишь?

Бывший смотритель подавился воздухом и с размаху сел на лавку.

Тамир посмотрел на застывшую Лесану, на задумчивого Клесха и с удивлением отметил, как эти двое меж собой похожи. Как две ложки. Неужто и они с наставником, со стороны, словно два сапога — пара?

— Посадник, рассылай сорок, предупреждай обережников о новой напасти. Вкруг каждого города надо лов объявлять. Уряди ратоборцев со старшими выучами на вылазку. И еще. С сороками надо разослать грамоты о новом укладе Цитадели и взимании десятин. Всем ратоборцам приезжим разъясняй, как отныне жизнь изменилась. Пусть до троек своих донесут. Чтоб поперед слухов успели. Не то смута начнется. Я же по городам поеду, надо посадников уже шевелить. Вы же, голуби сизокрылые, — обратился Глава к Тамиру и Лесане, — завтра на заре поедете в сторону Фирюсихи. Во всякой веси старостам про десятину расскажете, а в Старые Починки, как сказал, грамоту посаднику передадите и ратоборцу из тройки.

Лесана посмотрела вопросительно, на что наставник коротко пояснил:

— Позже зайдешь, объясню. Ступай пока.

Девушка кивнула и вышла.

— А ты чего расселся как на сватинах? — пробурчал Донатос. — Иди, давай.

Тамир замялся.

— Ну? — наставник пихнул его в бок.

— Мне бы с Главой… Наедине… — сказал парень.

— Ишь ты… Ну, наедине, так наедине, — и Донатос вышел.

Следом за ним, храня на лице задумчивое недовольство, оставил горницу и Нэд.

— Глава… Сказать хочу. Только ты не подумай, будто я умом скорбен.

— Ну? — потерял терпение Клесх.

— Я навь вижу, и говорить с ней могу, — как в омут кинулся Тамир.

— Ишь ты, — спокойно отозвался ратоборец. — И давно это с тобой?

— Года три уж.

— А молчал чего?

— Сначала думал — поблазнилось. Потом… побоялся. Слышал, как тебя Нэд выгнал, когда ты ему про Осененных рассказал. И про то, что наставник мой тебя высмеял тогда. А потом… не знаю, — признался колдун. — Наверное, привык в себе держать.

— "В себе держать", — передразнил его собеседник. — Со всякой навью говорить можешь или нет?

— Ежели не упокоенная — со всякой. Они сами являются, — сказал Тамир.

— А с Ходящими? Среди них навь есть?

Колдун захлопал глазами. Навь? Среди Ходящих? Эх и быстрый ум у креффа.

— Не знаю… — и он запоздало вспомнил девочку с "собачкой" на руках.

— Ты про дар свой, молодец, что впусте не трепался, — тем временем одобрил ратоборец.

Парень кивнул.

— Все рассказал-то или утаил чего? Я не Нэд и не Донатос. Что такое — полоумным быть — на своей шкуре знаю. Все говори, — взгляд серых глаз был пронзителен и остер.

Молодой наузник помялся, а потом нехотя признался:

— Когда навь рядом, у меня по жилам как серебро течет, через кожу мерцает, но видеть никто не видит.

— Это еще что за украшение? — удивился Глава.

— Да я это… Встрешника видел, — сипло ответил Тамир.

Обычно невозмутимый крефф ратников застыл.